Лев Кожевников. Улыбка Афродиты. Смерть прокурора

Асамон сложил с себя оба седла и торбу возле огромного, надвое треснувшего камня, так чтобы брызги и водяная пыль не достигали их.

Пока он укладывал сбрую, Хриса скинула с ног сандалии и с простодушием истинной спартанки, чьи нравы не отличаются чрезмерной строгостью или ханжеством, отстегнула золотые булавки с наконечниками из слоновой кости, скрепляющие на плече ткань, сняла пояс, и одежда, струясь, упала к ее ногам. Она переступила через нее и предстала перед ним нагая, с одной крохотной ладанкой на шее, обделанной золотом и цветными каменьями.

Асамон замер в смущении и невольно потупил глаза, так ослепительна показалась ему красота его возлюбленной. Не скоро он осмелился вновь обратить на нее зачарованные взоры и даже гул водопада перестал слышать на время из-за того, что кровь толчками ударяла ему в виски и глушила вокруг все звуки.

Когда он пришел наконец в чувство и оглянулся, то увидел Крису стоящей в бурно низвергающихся со скал потоках воды. Хрустальные струи воды сверкали и переливались на ней расплавленным серебром, а темные волосы, подобно водорослям, трепало неукротимое течение.

Асамон опустился было на седло, намереваясь дождаться конца купания, но Хриса, сияя своей ослепительной наготой, оказалась вдруг подле и, взявши за руку, увлекла со смехом, как он был, упирающегося, в одежде, в самую кипень и грохот и прижалась к нему всем телом, обвивая крепко руками. Вода оказалась ледяною настолько, что поначалу под бешеным ее напором у Асамона перехватило дыхание. Холод пронзил его до самых костей. Но возлюбленная стояла так близко, и так нежны, теплы были ее объятия, что слепая стихия не могла остудить в нем пылающий пламень, но разжигала все сильнее.

Он вынес Хрису из водопада на руках, свежую, холодную и благоухающую. Капли воды дрожали на ней подобно драгоценным кристаллам. Она походила в его руках на созревающий плод, весь озолоченный солнцем, румяный от холодной воды, которая стекала светлыми ручьями с его одежды и с облепивших их обоих тяжелыми плетями ее волос.

Он долго стоял так, держа возлюбленную в объятиях, целуя, и не ощущал в ней веса. Но Хриса сама выскользнула из рук и ступила на землю.

Она чудесным образом переменилась с тех пор, когда Асамон впервые увидел ее на Хоре, на празднике Гимнопедий. Угловатая прелестная незавершенность сменилась за год женственной округлостью линий, не утратив при этом прежней очаровательной грации. Он не увидел у ней на теле ни единого порока, ни единого даже маленького пятна. И любое ее движение, плавный изгиб тела были исполнены для него неизбывного страстного желания.

Словно в солнечных горячих лучах Хриса купалась в устремленных на нее зачарованных взорах возлюбленного и ощущала трепетной кожей их пылкие прикосновения. И это волновало ее, делало еще прелестней, и еще ярче разгорался румянец у нее на щеках, блестели смущенной улыбкой ее жемчужные зубы.

Мягким движением Хриса запрокинула руки и сняла с шеи тонкую, как паутина, золотую цепочку с ладанкой, усыпанной цветными каменьями. Но это была не ладанка, а крохотный флакон искусной работы для заморских благовоний, которые отмеряются покупателю каплями, но оплачиваются обычно золотыми талантами, и даже человеческими жизнями. Этот флакон с его драгоценным содержимым был доставлен прекрасной спартанке из далекой Аравии, из провинции, которая получила прозвание Счастливой благодаря торговле этим редким и дорогим товаром.

Ни в одной другой стране, кроме Аравии, не растут ладан, мирра, кассия и кинамомон. Но все эти благовония, за исключением мирры, аравитяне добывают с величайшим трудом. Чтобы получить ладан, они сжигают стирак, который ввозят в их страну финикияне: ведь деревья, дающие ладан (ладаноносная босвеллия), стерегут крылатые змеи, маленькие и пестрые, которые ютятся во множестве вокруг каждого дерева. От этих деревьев их нельзя ничем отогнать, кроме как курением стирака. Так аравитяне добывают ладан, а чтобы добыть кассию, они обвязывают все тело и лицо, кроме глаз, бычьими шкурами и разными кожами и в таком виде отправляются за ней. Растет она обычно в мелком озере и вокруг него, а в этом озере водятся крылатые звери, очень похожие на летучих мышей и ядовитые. Они испускают громкие крики и стаями нападают на людей, которым приходится отгонять их и таким образом срывать кассию.

Еще более удивительным образом аравитяне добывают кинамомон. Где он растет, и какая земля порождает это удивительное растение, они и сами не знают. По их рассказам, большие, хищные птицы приносят эти сухие полоски коры в свои гнезда, слепленные из глины на кручах гор, куда человеку добраться невозможно. И тогда аравитяне для добывания кинамомона придумали такую уловку. Туши павших быков, ослов и других вьючных животных они разрубают на куски и привозят в эти места. Сваливши мясо вблизи гнезд, они затем удаляются. А птицы слетаются и уносят куски мяса в свои гнезда раз и другой, и третий, пока гнезда, не выдержав тяжести, не обрушатся на землю. Тогда люди возвращаются и собирают добычу.