Летучий самозванец

— Поняла! Алина очень критична, постоянно поучает людей, делает всем замечания и не терпит возражений. Реакция, извините, как у подростка: вместо того чтобы не обратить внимание на поведение другого человека, она начинает обсуждать чужие ошибки. Бортникова считает себя истиной в последней инстанции, не упустит возможности высказаться. Василий Олегович расчудесно об этом знал и не ошибся в своих расчетах. Едва в воздухе повисло слово «омолодитель», как Бортникова кинулась в бой. Она в пух и прах разбивает одноклассника, смеется над его коллегамидураками, готовыми поверить в чепуху. В конце концов, мы все же отправляемся на прогулку, и Василий Олегович предлагает разделиться на группы. Немного странная идея: бродя по незнакомому месту без проводника, лучше держаться вместе, но наш хозяин дробит компанию. Более того, он так умело строит разговор, что Алина обижается и уходит в глубь острова одна. Самойлов достигает своей цели: ему и нужно, чтобы Бортникова осталась без спутников.

— Зачем? — пискнула Аня.

— Ей предстояла встреча с ангелом, — пояснила я. — Вдумайтесь в ситуацию. Алина бредет по лесу, кругом тишина, остров «овеян легендами», тут обитают то ли мутанты, то ли бессмертные люди. Бортникова не верит в охотничьи истории, но даже самый храбрый человек испытает в Козловске небольшое смятение. Мы ведь все суеверны, просто одни честно признаются в своих страхах, а другие их тщательно скрывают. Алина наверняка ощутила легкую тревогу. Внезапно она натыкается на ангела. Устроитель спектакля решил не оригинальничать: херувим выглядит так, как его принято рисовать на картинках: белая одежда, крылья и нимб. Впрочем, я не уверена, положен ли ангелочку по статусу светящийся круг над головой, от когото я слышала, что этот знак отличает лишь святых, но Алина не церковный человек, поэтому и застывает в удивлении.

— Откуда нимб? — прошептала Бортникова. — Если все это подстроил Василий, то как он устроил свечение? Поверьте: я отлично рассмотрела посланца неба. Он был настоящим.

Мне стало почти до слез жаль Алину:

— Увы, никто не знает, как выглядит настоящий ангел. Вероятно, у него вовсе нет крыльев. Может, мы каждый день сталкиваемся со своими хранителями и не понимаем, кто они. Но существует, как я уже говорила, стереотип. Вы увидели человека. Вопрос о нимбе несущественный, предполагаю, это некая конструкция на прозрачном креплении, работает от батареек. В столице открыта сеть магазинов, торгующих маскарадными костюмами, если обойти их все, то в какомнибудь опознают по фото Василия Олеговича.

— Умна не по годам, — издевательски заметил директор. — Юра, на сколько лет твоя любовница старше тебя?

Я не обратила внимания на этот выпад.

— Но главное у ангелочка — не одежда, а его слова про Дениса. Манана недавно говорила, что мать больного ребенка поверит любому шарлатану, обещающему помочь. А мать умершего мальчика? Поставьте себя на место Алины, которой в свое время пришлось принять ужасное решение. Денис был обречен. Продлить его бесполезные мучения или… Не дай бог никому оказаться перед таким выбором. И тут херувим! С таблетками! С сообщением от сына! Даже самый оголтелый атеист получит шок.

— Никто, ни одна душа не знала о том уколе, — прошептала Алина. — Это моя страшная тайна! Я сумела уговорить себя: Денис скончался сам, ушел без страданий и страха. Не было ничего, ни шприца, ни инъекции, ни моих переставших трястись рук. Вообще ничего! И вдруг — серафим, который знает все.

— «И шестикрылый серафим на перепутье мне явился», — вдруг заявила Тина. — Простите, не уверена, что точно цитирую Пушкина. Хочу лишь сказать, что херувим, серафим и ангел — это разные существа!

— Лучше заткнись, — велел Никита.

— Поосторожней, я могу и ответить, — набычилась Тина.

— Вы вкололи Денису морфий, — вздохнула я. — Это строго учетное средство. Просто так его в аптеке не приобрести. Где вы взяли ампулу?

— Купила, — ощетинилась Алина, — у кого, не скажу! Человек мне помог, он не имеет отношения к наркодилерам.

— Нам не нужна фамилия, — пояснил Юра. — Но, если вы проследите цепочку, вспомните, кто посоветовал вам продавца, и поймете, где течь.

— Это я! — воскликнула Катя. — Алина пришла к нам в очень плохом состоянии, ее колотило, как под током. Василия не было дома, я налила Але сто граммов, она выпила и начала плакать, все повторяла: «Не могу видеть его мучения. Разве это жизнь? Врачи говорят — сыну осталась максимум неделя. Почему Денис должен так умирать?» Ну, я и дала ей телефон доктора, который людям помогает.

— Не помню, — прошептала Бортникова. — Ейбогу, позабыла. Утром очнулась дома, смотрю — в сумочке бумажка, на ней номер и слова «сильное обезболивающее». У меня тогда в голове туман клубился.

— Избирательная амнезия, — кивнул Василий Олегович. — Я давно психологией увлекаюсь, книжки почитываю. Наш мозг — хитрая машина, он нацелен на самосохранение и если понимает, что хозяину плохо, ставит блок. Алина могла вспомнить тот разговор с моей женой лишь после сеанса у гипнотизера!

Я скривилась.