Летучий корабль

Вот примерно на том и порешили. Я, кстати, хотел в эту же ночь пойти на речку Смородину брать дочь мельника Настасью, но Яга отсоветовала. Ловить беглянку в полной темноте, на ее же территории — это мне всю еремеевскую сотню поднимать надо. Город на всю ночь без охраны, а преступницы может дома и не быть. Лучше отправить ребят поутру на разведку, а при наличии агентурных данных брать уже наверняка. Но в принципе главное не в этом, бабка права — я прежде всего обязан довести до конца царское следствие. Благо наш младший сотрудник заявился достаточно быстро… с большим полосатым мешком за плечами. По тому, как мешок взвизгнул, когда его шлепнули об пол, я с ужасом понял, кого он притащил… Баба Яга, охая и причитая, бросилась развязывать узлы, а честный Митяй споро пояснял мне побудительные мотивы:

— Батюшка Никита Иваныч, ну совсем нет у девки этой ни стыда ни совести! Я ей по-человечески, со всей деликатностью объясняю — марш в отделение, следственно-подозреваемая, а она ни в какую! Рыдает себе в уголочке, печаль дочернюю изображает… Старушки эти, одуванчики божьи, меня взад толкать начали, не дают толком службу справить! Пришлось их…

— Что-о? — похолодел я.

— Не-не… не извольте беспокоиться, — тут же поправился он, — я ж ни в жизнь слабых не обижу! Старушонок тех, поминальщиц, и пальцем не тронул, но…

— Что «но»?! Договаривай, кровопийца!

— За что такими словами обижаете?! Не тронул я их, а только… как это… обезвредил. Усадил на крышу обеих, к трубе поближе, им там теплее и видать далеко…

— А-а-а!

— …а Ксению я уж более уговаривать не мог, на старушечьи причитания народ сбегаться начал. Пришлось ее в перину сунуть, на плечо, да бегом к вашей милости…

На какое-то время у меня отнялся язык. Первый вопрос, который наконец вырвался, был не совсем по делу:

— В перине должны быть перья. Где они?

— Там, на царевом дворе, остались, — огорченно признал Митька. — Я ж говорю, народ набежал, вот я им перья в нос и выпустил. Весело стало, как на Рождество… Пока все отплевывались, я с мешком-то и убрался.

Баба Яга наконец высвободила из заточения бедную жертву милицейского произвола. Я приказал вредителю убраться с глаз моих навеки и бросился с извинениями к гражданке Сухаревой:

— Прошу прощения. Все потери мы вам непременно компенсируем. Надеюсь, вы лично не пострадали?

— Не очень… — Дочь покойного дворника позволила усадить себя за стол, и Яга мгновенно утешила ее большой ватрушкой.

Я перемигнулся с бабулей и, прокашлявшись, попробовал начать допрос. Ей-богу, я был настроен к ней очень дружелюбно, но уже через десять минут самого безобидного разговора Ксения своей душевной простотой довела меня почти до исступления.

— Скажите, пожалуйста, кого из лиц женского пола вы могли бы назвать своими близкими знакомыми?

— Чего? — Царская фаворитка почему-то нагнулась и начала пристально рассматривать пол в горнице. — Где ж тут знакомые лица… нету их.

— Нету… — кротко согласился я. — А подруги у вас есть?

— У нас?! У кого это у нас, у всех, что ль?

— Стоп, закроем тему. Давайте еще проще, перейдем на «ты». Ксюша, у тебя подруги есть?

— Кто, подруги-то?

— Да, да, подруги! Девки, девицы, девушки, девчонки, понимаешь? Друзей, мальчиков всяких, точно нет, иначе Горох бы с ними разобрался. А вот подруги есть?

— Мальчики, говоришь? — неспешно призадумалась гражданка Сухарева, а у меня затряслись руки. — Не… мальчиков нет, они царя Гороха боятся.

— А… подруги есть?!

— И мужиков тоже нет, никто за мной ухаживать не хочет. Только государь наш батюшка не брезгует, чаями поит, пряники дает, любит…

— Спасибо, я в курсе. Вернемся к подругам…

— Подруг нет у него! — твердо объявила прекрасная дебилка. — Точно говорю — нет! Были б у него окромя меня подруги, я бы знала… Нет, меня одну он любит!

— З-з-замечательно! — улыбнулся я, хотя мне хотелось просто ее придушить. — А вот у тебя самой-то подружки есть?

— Ах, у меня?

— Ну да!

— Значит, это у меня-то? Так сразу бы и сказали… что ж ходите вокруг да около. Совсем своими вопросами запутали… Какой вы веселый человек, Никита Иваныч!

Я свел глаза на переносице и рухнул лбом в блокнот. Баба Яга молча затаилась в углу с самым сочувственным выражением лица.

— Ксения, Ксюша, Ксюшенька, а есть ли у тебя подруженька?! — Боже, что я нес, сейчас вспомнить стыдно…

— Ой, да вы прямо как песню поете! — воодушевленно приподнялась она. — А ну-ка еще разок, дак я вам тут и спляшу!

Через полчаса я сдался. Шестеро стрельцов проводили подозреваемую обратно на царский двор. Единственным результатом всего допроса оказалась сакраментальная девичья фраза: «…а я и не помню». Яга отпоила меня валерьянкой и отправила спать.