Летописец отчуждения

Алексей интуитивно выставив перед собой руку начал пробираться к воде. Где-то это уже было. Кровь, Вик, ночь, шорох Зоны. Все идет по кругу, долбаному кругу нашей жизни. И все заканчивается Зоной. У каждого она своя. Отчуждение. Только нет Исполнителя желаний, нельзя идти обратной дорогой. Осень, а за ней зима. Промерзлая земля, разбиваемая ломами, драпированное дерево и крест. Может даже и не крест, а целый памятник. Смотря кто на что был способен. Только будет уже все равно.

Зов нарастал. Будто огромный крючок впиявился в шею и тянул за собой. Пальцы ткнулись в твердое. Останки машины. Здесь такие на каждом шагу. Все озеро забито фонящим радиацией гниющим транспортом.

Под сапогами зачавкало, по коленям заскользили сухие стебли камышей и осоки. Кто-то ломанулся наперерез с небольшого островка чакона, вырисовывающегося в темноте неестественной глыбой. Алексей застыл, сжав до посинения пальцы на ручке камеры. Дробовик остался в трубе. Любое неосторожное движение - и его сомнут, как букашку, как клопа. Твари. Они повсюду. В озере, в камышах, под прогнившими днищами машин, в ямах, даже между кочек. Зубастые и скользкие, копошащиеся, ядовитые, мерзкие, порожденные разгульным воображением Зоны. Адово семя.

Букашки… Где же гнус? Ночью у воды всегда полно мелких назойливых насекомых. Неужели машины так сильно фонят, что даже вездесущая мошка решила держаться от них подальше?

Смертин глубоко вздохнул, выпустил облако белесого пара, прикидывая сколько же сейчас градусов. Неожиданно пришло понимание, что ночью пар видно быть не должно. Он помнил по засидкам на лис. Даже в свете луны. Может это какой-нибудь ядовитый туман? Очередная ловушка, а он надышался. Может вот сейчас легкие растворяются от неизвестного газа, и у него никогда не получится сделать следующий вздох. Да что же это за место! Оно каждую секунду заставляет думать о смерти. Словно издевается и наслаждается спазматическими кривляниями людишек.

- Сюда… - позвало что-то.

Леска на крючке вновь натянулась.

Он может бороться. Это просто. Стоять на месте и не двигаться. Тогда зачем он вылез из трубы?

Стрингер забрался на крышу машины. Металл пронзительно заскрипел, но выдержал. Он шагнул на капот и перебрался в кузов наполовину затонувшего грузовика. Прыжок, очередной всхлип металла. Главное не угодить в воду. Там тоже зубы и клыки. Еще прыжок.

Навстречу ему кто-то шел. Смертин решил подождать, усевшись на колени. Тем более шея уже не так болит. Отпускает.

- Иди сюда, - остановилось оно на полпути.

Стрингер едва различил человеческую фигуру, окутанную красноватым светом.

- Нет уж, замотал головой он, не решаясь встать, - Дальше я не сдвинусь. Ты дух?

Как легко, оказывается, говорить с духами. Вот так просто «ты дух». Смешно. До опупения, до коликов в животе. Алексей почувствовал, как противно сжался в комок желудок, заухало сердце, а волосы на затылке начали вставать дыбом. Ко всему прочему нервно дернулась бровь.

- Не знаю, - фигура неожиданно быстро приблизилась на расстояние вытянутой руки.

Сердце грохотало так сильно, что стрингер испугался, а не остановится ли. Ведь бывает у людей от страха.

Девушка. Призрак восемнадцатилетней девчонки в белой блузке и юбке ниже колен.

- Ты можешь ходить по воде? - выдавил, сам не поняв себя, Алексей, сглатывая подступивший к горлу комок. Наверное, его шокировали зависшие на сантиметр от капота туфли. Иисус скорее всего также…

- Могу.

Стрингер не сомневался в ответе. Рука сама потянулась к камере. Указательный палец нащупал овальную кнопку.

- Что… Зачем… зачем… ты меня звала?

- Не знаю, - призрак плавно пошел над водой по кругу, будто отвечая на вопрос о прогулках, - Я многих зову. Мне интересно на тебя посмотреть.

- Ну и как?

- Хм… обычный… Ты делаешь кино? - посмотрела она на начавшую моргать в темноте оранжевым огоньком камеру.

- Почти. Ты любишь сниматься? - Смертин не спускал с духа глаз. Ему казалось, что если он отвернется, потеряет ее из поля зрения, то на него моментально набросится кто-то жуткий, из детских страхов, тот, кто всегда прячется в шкафу или под кроватью, повалит в воду и начнет топить. В нос ударит тиной, и он будет истошно верещать, плюхая руками, - Вообще все девушки любят сниматься.

Звучало пошло. Он понял это только после того как брякнул.

- С чего ты взял, что я девушка?

- Как? - открыл рот Алексей, - А разве…

- Я выгляжу так, как меня хочет видеть конкретный человек, - завис над свинцовой гладью призрак, - У меня нет единого облика. Для кого-то ребенок, для кого-то мать, беззубый дед, а для тебя… даже не жена. Вас, людей, не поймешь. Вы здесь дрожите, а все равно думаете о своем…

- Откуда ты знаешь?… Не правда, я не хотел…

- Хотел, хотел, - игриво улыбнулся дух, - И даже сам об этом не знал. Вот и пусти вас к Монолиту, - вздохнула она.

- Можно я…, - нерешительно спросил стрингер, нервно поглаживая корпус камеры. Нечем занять руки. Совсем.