Летопись 2. Черновики

— Благодарю тебя, друг. Прости, что был дерзок с тобой. Хорошо, что ты увез меня — пусть мать думает, что я не умер. Скажи Повелителю, что я сделал что мог… Прощай.

Он закрыл глаза. Жизнь еще не ушла из него, и он ощущал прикосновение ледяных осторожных пальцев к его незаживающим ранам.

Словно иглы вонзались в его тело. И все слабее он ощущал этот холод, все тяжелее наваливалась на него тьма. Обнаженное тело короля на снегу казалось белым, словно отлитым из чистого серебра в свете холодной зимней луны. Раны его закрылись, но даже на обновленном теле его остались следы — как живая летопись великой битвы с Безымянным Ужасом.

И тогда второй склонился над ним, положив одну руку на лоб, другую — на сердце умершего. И медленно, неуверенно забилось сердце короля, затем все сильнее и сильнее; он начал дышать ровно и спокойно, как дышат спящие. Тогда пришелец из черной страны встал и, подняв руки к небу, принял в руки черную зимнюю ночь полной луны, и из ладоней его легла она на тело спящего черными одеждами.

Первый склонился и поцеловал лежащего в губы, и не ощутил проснувшийся король холода этого прикосновения. Он стоял, глядя в черное небо, и холодный свежий ветер гор разметал его седые волосы, и черными крыльями бился плащ за его спиной. И тот, кто принес его сюда, молча взял меч и провел лезвием по ладони. Кровь закапала на снег. И они без слов соединили руки в крепком пожатии. Так побратимами стали они, простив друг другу все былые обиды.

* * *

Так вернулся король, и долго не могла никак проститься с ним мать. И не был поцелуй его болезненным для нее, ибо была она мать.

На рассвете долгой зимней ночи исчезли в гаснущей звездной тьме два крылатых всадника, и один их них был в серебряном венце страны Ана. Уносили они карбункул, родившийся из крови короля и оплавленный обломок его меча. Так поют в тех землях, где когда-то была страна Ана, извечная с той поры союзница Черного Повелителя.

* * *

Так вернулся в черный замок Ушедший Король. И из рук Черного Повелителя принял он меч, клинок которого был откован из лучей зимней луны и перстень, в котором отныне был алый карбункул. Теперь Великим Магом называли его, и не было равного ему среди сынов Арды. Так стал он Вторым из Девяти. Но этого нет в песнях страны Ана. Погибшей страны Ана.

О духе юга

«На востоке и на юге почти все люди были под властью Врага, и стали они сильны в эти дни, и построили много городов и каменных стен, и были они многочисленны и яростны в битве, и железными были их доспехи. Для них Саурон был царем и богом, и они страшно боялись его, ибо обитель свою он окружил огнем.»

«…И сказали они — мы видели, где рождается Солнце.
Мы видели воды Моря Восхода.
Но ныне хотим мы знать, куда уходит оно. Где его путь?
Где воды моря того, где умирает Солнце, и где предел земле?
И один сказал — я иду за Солнцем. Кто идет за мною?
Так шли мы от Морю Восхода к Морю Заката,
Много лет, много поколений.
Мы вывяли и мы роднились, и кровь наша мешалась
С кровью чужих племен.
И оставляли мы за собой наши песни и нашу память,
И песни чужие и память чужую несли мы с собой.
И время пришло — мы увидели Море Заката.
И здесь был предел земле.
И сказали мы — эту землю берем мы себе.
Здесь конец пути. И вонзил вождь копье свое в холм.»

И у слияния двух рек, на холме, возник город, что назвался Керанан, что означало Копейный холм. И стал он потом столицей земли Ханатта, что нуменорцы после называли Харад.

И было это в то время, когда избранные среди людей отправились в благословенный Нуменор, который должен был стать подобием Валинора, только для смерных. Но не могли понять Валар, что не может быть бездумного вечного счастья там, где есть смерть. Хотя и думалось им, что на этой земле, не оскверненной Морготом, не будет в душах людей неприметного для Валар свободоволия и неповиновения, но видно, не в земле было дело. Даже в Нуменоре не сумели Валар лишить людей свободы выбора. Но до этого было еще далеко…

«…И на время Валар оставили людей. И были многие несчастны.»