Летопись 2. Черновики

Часы прошли? Дни? Годы? Они оба были в крови, что таяла, касаясь. Мечи их плавились от чужой крови. Они катались по белым плитам, обжигая кровью друг друга. Король устал, страшно устал. Но это радовало его. Даже если он будет побежден, тварь не сможет воспользоваться его силой. Но его разум… Нет, нет, нельзя. Как звери они рвали друг друга. И вот — двойник в схватке сорвал алмаз с шеи короля, и он рассыпался хлопьями черной грязи…

Беззащитен. Теперь тварь уйдет. Нет! Опал пламенел желтым, перстень стал горячим. В ужасе король увидел, как, разрушая определенность очертаний мира, закручивается серая спираль, как теряет образ двойник. И тогда он собрал все силы, и белый луч ударил из перстня в спину двойника. Дикий, непереносимый визг. Серое пятно исчезло, двойник вновь обрел образ. Все. Теперь никогда, ни за что твари не уйти из Арды и не выйти из Города, даже если овладеет королем. А король уже не мог пошевелиться, бессильно лежал на камнях. То, что он увидел там, за серым пятном, было слишком невероятным, страшным. Лик Пустоты. Хаос. Сознание не выдерживало. Безумие стояло над ним. И тварь, осознав, что все кончено, бросилась к нему, с визгом кромсая обломком меча его неподвижное тело. Опал вспыхнул непереносимо-белым и исчез.

Черной трещиной разорвался мир, и огромные мохнатые звезды дохнули ветром в лицо. Король увидел, как звездный луч клинка опустился на голову его двойника, и руки, державшие рукоять меча, были скованы. Звездная ночь обрушилась на короля, и далекое эхо прошептало: «Ты победил, человек…»

Ветер коснулся его щеки. «Здесь не бывает ветра», — вяло подумал он, и вдруг вспомнил все. Над ним гасли звезды. Утро. Он лежал в кругу, но Города не было. Король тихо засмеялся и слезы потекли по его щекам. Кончено. Зло ушло с плоскогорья. Ушло. Обращено в ничто. И тварь не вырвалась. Не ушла в Пустоту, неся в нее силу убитых людей. Нет… Он пошевелился. Если бы он мог сказать, что именно у него болит, он, может, ощутил бы боль. Но он не слышал ее, он был комком боли. Король приподнял голову. Где-то высоко кружились стервятники. Он был рад даже им — жизнь возвращалась на плоскогорье.

Теперь он хотел жить. С трудом он пополз к скалам, оставляя за собой широкую полосу крови,

«Проклятый Благословенный… он же не мог войти в Арду… неужели я сумел хоть на миг прорвать Стену Ночи… а тварь бросилась туда спасаться, он ее и добил… А, да, наверное, я все же не хотел… чтобы она завладела душой… пытался уйти из Арды…»

Он опять засмеялся сквозь слезы. Он понимал, что умирает.

…К рассвету темный шар, что, казалось помутнел необратимо, вдруг стал прозрачным и раскололся, открыв алый как кровь карбункул. И тогда Стражи бросились наверх, по тропе, на плоскогорье. Они почти сразу нашли его. Он сидел, привалившись спиной к большому камню, сжимая в руке оплавленный огрызок меча.

Они вдруг замерли, робея подойти к нему. На них смотрел совершенно седой человек, и никто теперь не мог выдержать его взгляда. Никто теперь не мог сказать, какого цвета у него глаза. Он улыбался, и в углу его рта пузырилась кровь. Он был почти нагим, и то красно-бурое, что они приняли за одежду, было коркой замешанной на крови глины.

* * *

Полгода прошло с той поры, как всадники с факелами пронеслись по земле Ана, возвещая великую весть о победе над Ужасом. Радость бурлила в сердцах людей. Горе угнетало их души — король умирал. Лучшие лекари со всех концов земли Ана и из сопредельных стран ничего не могли сделать, ибо ушла из него сила жизни. Они поражались тому, что он вообще еще жив. Словно он ждал какого-то часа, чтобы умереть.

Он не вставал со своего ложа. Он не спал и почти не говорил. Лицо его в свете свеч казалось призрачным, словно вылепленным из горного снега. И мать сидела рядом с ним, уже потеряв всякую надежду.

«Мальчик мой… А я хотела, чтобы ты нашел себе невесту… я бы нянчила твоих детей… Как ты был красив, как я гордилась тобой, сын мой… Как все любили тебя…»

Прозрачная исхудавшая рука касалась ее рук.

«Мама… я не хочу умирать. Но это уже не в моей воле. Жизнь ушла из меня. Прости меня, мама. Так должно было быть. Прости.»

Приходили друзья, приходили те, кто любил его, и он улыбался им через силу синеватыми губами.

Зимней ночью распахнулись двери покоя, как от порыва ветра. На пороге высокий человек и черный плащ бьется крыльями за спиной. Красивое лицо полно тревоги и боли. И, увидев его, умирающий приподнялся на ложе. И упала к ногам незнакомца королева, умоляя спасти сына.

— Владычица, — сказал он, бережно помогая ей подняться, — я могу спасти его. Но тогда он должен будет уйти, и никогда ты больше не увидишь его. Он не сможет больше жить среди людей. Или же он умрет. Выбирай.

— Какая же мать пожелает смерти своему ребенку, — тихо сказала мать.

— Тогда я увезу его на плоскогорье. Там я исцелю его, и ты еще раз увидишь его перед разлукой.

* * *

Крылатый конь уносил их к плоскогорью.

Черный всадник осторожно держал на руках тело короля. И вдруг умирающий заговорил: