Летопись 1 (СИ)

  Вместо ответа Шарль коснулся указательным пальцем наручных часов. В монолитной, на первый взгляд, стене бесшумно открывается дверь.

  – Там, monsieur Снегирев! Идемте, примете душ и оденетесь. Чистый халат и белье найдете в шкафу.

  Алексей Павлович тотчас вспомнил, что голый и запоздало прикрыл промежность ладонями. Мужчина выглядит очень глупо, когда так делает. Типа, никто не знает, что у него там и даже не догадывается!

  Убранство комнаты – нет, зала! – поражало. Для Алексея Павловича, жившего в обычной «панели» на две клетки, все казалось роскошью необыкновенной. Мебель из мореного дуба – это в пустыне-то! - с вставками из настоящего золота, картины в позолоченных рамах. Что там нарисовано, неважно. Главное, рамы богатые! Мраморный пол покрыт коврами и шкурами тигров, образуя странный, но необыкновенно красивый узор. Гранитные стены с искусственной подсветкой зеленым, красным и белым, вставки розового мрамора, хрусталя, еще каких-то камней... И повсюду золото! Светильники на стенах и потолке, ножки столиков с роскошными вазами, подсвечники и посуда. Были такие предметы, которым Алексей Павлович и названия не знал. То ли кубки, то ли чашки. Может, тазики? Вся эта золотая хрень расставлена и развешана так, чтобы свет от люстр и светильников отражался и играл на мраморе и хрустале. Язык не поворачивался спросить – зачем все ЭТО!? Не будучи искушенным в искусстве, Алексей Павлович все же понимал, что красота не утилитарна. К ней не применимы понятия рассудка, цены и целесообразности. Душа радуется – вот и все. Только законченные идиоты считают ценностями смартфоны, телевизоры и мультиварки, а также штампованные механические повозки, называемые автомобилями. Настоящие люди ценят искусство, в которое вложена душа. И не важно, обработанные особым способом камни это, или тот же автомобиль, сделанный вручную. Главное, чтобы душу вкладывали. Только тогда ремесло - искусство.

  - Откуда это у вас? Как это все вот... Ну, яма посреди пустыни, дикари, пещера... В кино такое показывают, да. Но что б в реальной жизни такое было – ни за что не поверю! – ошеломленно прошептал Снегирев.

  - Ну, своим-то глазам вы верите? Кстати, можете и потрогать. Убедитесь, что все настоящее, никаких подделок и муляжей, - предложил Шарль.

  Француз буквально светился от счастья, что произвел такое впечатление. Хотя этот русский был пленником, но все же человеком образованным, понимающим. Совсем не то, что эти вымазанные глиной придурки.

  – С вашего позволения, я сяду, – с сильным акцентом промурлыкал Шарль.

  Алексей Павлович автоматически кивает, только сейчас заметив диван, пару кресел и столик на кривых позолоченных – да нет, золото! – и хрустальная столешница. На отдельной подставке источает слабый запах табака кальян, расставлены бокалы, рдеет вино в пузатом графине. Поодаль расположился огромный рояль. Ну, не огромный, но ошарашенному Снегиреву он показался очень большим. Странное покрытие, черное с белым, словно музыкальный инструмент сделан из мрамора. Петли, педали, ножки – все из золота. Алексей Павлович подходит, пальцы касаются гладкой поверхности.

  – Это мрамор! – округляются у него глаза. – У вас рояль из мрамора!?

  – Да, – скромно потупив глазки, отвечает Шарль. – Сделан из так называемого черного лунного камня, разновидность Labrador. Это ручная работа австрийских мастеров фирмы Brodmann. Ювелирная обработка камня от фирмы Grein Tec GmbH. Впрочем, эти названия вам мало что говорят, инструменту более полувека. Уже нет ни фирмы, ни мастеров, ни самой Австрии.

  Шарль заметно погрустнел, левый глаз дернулся, рука потянулась к графину.

  – Vous vous trompez, monsieur Charles, ce piano-moi un signe! (Вы ошибаетесь, господин Шарль, этот рояль мне знаком). – покачал головой Алексей Павлович. – И очень хорошо! – добавляет по русски.

  – Вот как!? – настала пора удивиться Шарлю. – Savez-vous surprendre! (Вы умеете изумлять!)

  – Ну нет, куда мне! – отмахнулся Алексей Павлович. – Зато командование здешней части умеет еще как. Я сяду, если позволите. Хочу задать несколько вопросов, не возражаете?

  – Прошу, – кивнул Шарль на кресло. – Давно пора, monsieur Snegirev.

  Алексей без разрешения наливает полный бокал вина, выпивает залпом.

  – Офигенное бухло… простите, забыл о манерах. Яма, дикари, мутанты и обезьяны долбанные ваши – от этого можно психом стать. А тут еще пещера Алладина… ладно, не стану выё… выкручиваться на пустом месте. Мое похищение заказано командованием базы?

  – Oui et non. (И да и нет)

  – ?

  – À mon gré, c'est-à tuer ou emprisonner. (На мое усмотрение, то есть убить или взять в плен)

  – Вообще ничего не понимаю! – вытаращил глаза Алексей.

  – Да все просто, – отмахнулся Шарль. – Мне объяснили, кто вы и что вы. Я решил убить – на что мне придурок? Но вы так лихо отбивались от моих милых уродцев, что я передумал и решил взять живым. Убежать отсюда невозможно, а убить всегда успею, – с улыбкой произнес Шарль на корявом русском языке.

  – Je vous remercie, monsieur, pour une réponse sincère. (Благодарю вас, господин, за правдивый ответ) – сиплым голосом поблагодарил Снегирев.