Летопись 1 (СИ)

  Тычок рукой отправляет жестянку вверх и вбок, свет набирает силу, но источник пока не виден. Извиваясь, как придавленная ящерица, Денис выползает из дыры. Острые грани бетона цепляются за одежду, оранжевая роба трещит и рвется, холодные клыки арматурных прутьев в кровь дерут кожу. Но это такие мелочи по сравнению с тем, что видит Денис – раскрытые двери кабины лифта! Он вначале глазам не поверил, не может такого быть! Однако лифт материален, это не глюк и не голограмма на дорогущих обоях 3D. Все реально! Аварийная лампочка на потолке кабины горит тусклым желтоватым светом, светло-серый пластик на стенах отсвечивает масляным блеском, дверной проем горит во тьме, словно портал в иной мир.

  – Белый квадрат Раевского! – потрясенно шепчет Денис. – В смысле, прямоугольник Дениса Витальевича Раевского! Если он еще и работает…

  Лифт работал. Едва палец касается кнопки со стрелкой вверх, взвывает электромотор и кабина оживает. Двери смыкаются, лифт ползет прочь от подвала, чуть заметно покачиваясь. Не спеша, будто нехотя, издавая неприятные скрипы и стоны, но ползет и это нехитрое движение возвращает Дениса к жизни. Он стоит на полусогнутых ногах, глупо растопырив руки и вытаращив глаза, а выражение лица такое, словно зрит второе пришествие. Подъем продолжается несколько минут, время тянется, как хорошо пережеванная жвачка и обрывается легким толчком. Двери уползают, в кабину врывается влажный, пахнущий травой и болотом, воздух. На негнущихся ногах Денис выходит в темноту. Двери схлопываются, свет прячется в железном брюхе лифта, настает тишина. Спустя полминуты глаза адаптируются, из тьмы проступают очертания комнаты без мебели, серые стены в зеленой плесени и дверь. Железная, крашеная серой мостовой краской. Вместо ручки рулевое колесо. Денис с трудом поворачивает штурвал, резьбовое соединение упирается, сыплется ржавая пыль. Дверь открывается, Денис оказывается на обратном склоне холма. Там, наверху, слышны человеческие голоса, гудят моторы, а он здесь, в тишине и покое. Слабость наваливается, как снежный обвал. Ноги подгибаются, в ушах начинает тоненько звенеть – или это комары? – глаза слипаются. Денис глубоко вдыхает травяной воздух и ложится на землю, как кот у порога. В следующее мгновение он спит.

   ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ, Снегирев

  Сознание возвращается очень медленно, словно выныриваешь с большой глубины. Сияющая поверхность далеко, ты работаешь ластами изо всех сил, помогаешь руками, но вода расступается неохотно, тянет вниз, в синюю глубину. Потом ты застываешь в считанных сантиметрах от мира солнца и воздуха, вода не отпускает, как ни стараешься. Ты видишь голубое небо сквозь тонкий слой воды, будто через стекло. Пролетают чайки с изломанными крыльями, извилистые облака греются на солнце - внешний мир движется в такт с волной. Снегирев не столько видел, сколько ощущал окружающую среду: вот его волокут по земле, жесткие пальцы с тупыми когтями впиваются в предплечья, пропарывая шкуру до мяса. Падение, жесткий удар в лицо, вкус крови на губах. Опять тащат по земле, на этот раз за ноги, затылок вначале раскалывается, затем немеет от ударов о выпуклые корни. Холодная жижа обволакивает и заливает лицо, мешая дышать, но хотя бы немного освежая. Ослепительный свет солнца сквозь веки, жар опаляет лицо, затем мрак и холод, грязевая корка дерет кожу. Алексей смутно чувствует, что его поднимают и небрежно, как мешок с отрубями, бросают на неудобный и жесткий лежак. Туловище стягивают веревки, опять куда-то тащат, только в этот раз он путешествует на носилках – ноги вверху, голова почти у земли. Солнце пробивается сквозь сжатые веки, мелкая, как зубной порошок, пыль оседает на лице, забивает ушные раковины и нос. Алексей рефлекторно фыркает, трясет головой. В ответ слышится довольное урчание и странные мычащие звуки, отдаленно напоминающие смех. Затем организм отключает все рецепторы и замыкается в себе.