Летом сорок первого

– Не пропустим, пока живы, – нарочито бодро отозвался Силиков, и по его голосу можно было догадаться, какие черные кошки скребутся у него в душе.

Потянулись тягучие минуты ожидания. Каждый смотрел вперед, на пустынную дорогу, которая ущельем уходила к шоссе, а всем существом прислушивался к тому, что делалось за спиной, на складе. Когда гулко и неожиданно близко ударил пулемет, а трассирующие пули веером взлетели над лесом, Закомолдин, а вместе с ним и бойцы, застыли в напряжении. Среди сухих щелчков выстрелов и автоматной дроби, пулеметной очереди донесся треск сломанного дерева.

– Свалили вышку! – облегченно выдохнул Ляхонович. – Наши ворвались на склад.

Грохот автоматной и пулеметной пальбы как-то сразу стих, так по мановению руки дирижера умолкает оркестр, перестали взлетать ракеты. Лишь доносились отдельные щелчки выстрелов.

– Охрану кокают! – сказал Силиков весело.

Вдруг произошло то, чего никто не предполагал. Ярчайшая вспышка гигантской молнии озарила на миг всю округу, бросая на пустую дорогу длинные резкие живые тени, и в следующее мгновение раздался такой громовой раскатистый взрыв, что, казалось, не выдержат ушные перепонки, и под ногами ходуном закачалась земля. Вслед за первым взрывом тут же снова мелькнула вспышка, и повторился еще более оглушительный взрыв, а за ним еще и еще, превращаясь в сплошной огнедышащий вулкан...

– Там... Там! – закричал Ляхонович, и его голос тонул в гудящем грохоте. – Боеприпасы!!! Склад боеприпасов!!!

У Закомолдина занемели пальцы, которыми он сжимал автомат. Не может быть! Но грохот бесконечных взрывов не оставлял никакого сомнения в том, что они просчитались... Это было так невероятно очевидным, что Закомолдину никак не хотелось в подобное верить. В его смятенном сознании возникла, застряв занозой, и никак не хотела уходить упрямая, колюче протестующая мысль, что произошло какое-то нелепое недоразумение, глупая ошибка, исправить которую уже никак не удастся. Ведь все можно было бы сотворить по-иному!

У него не хватало внутренних сил, чтобы осознать происшедшее и зло порадоваться своей удаче, тому, что им удалось вывести из строя крупный, тщательно замаскированный и строго охраняемый секретный склад взрывчатки и боеприпасов, даже не склад, а крупную перевалочную базу фронтового подчинения.

Он думал о своем промахе. Совершенно обессилев, Закомолдин привалился спиной к шершавому стволу сосны и спиной чувствовал, как дерево живо реагировало на гудящие взрывы и, в такт колебаниям земли, нервно вздрагивало всей своим существом.

Оставаться тут больше не имело никакого смысла. Закомолдин понимал, что вырваться из огня разрывов даже на танке вряд ли кому-нибудь удастся... Не было никакой надежды, что в живых останутся и бойцы, пошедшие с Неклюдовым. Кого же им теперь прикрывать?

А немцы несомненно вот-вот нагрянут. Их можно ждать с минуты на минуту. Стоит ли после всего случившегося вступать в бой, который уже не имеет смысла?

Закомолдин тронул за плечо Ляхоновича, застывшего в оцепенении, поманил Силикова и махнул рукой в сторону от дороги, в лес.

– Уходим!

Те безмолвно двинулись за командиром.

4

Шли быстро, местами, где позволяла тропа, переходили на бег. Закомолдин спешил. Делая крюк, он намеривался обойти стороной гигантский грохочущий костер, а потом углубиться в лесную чащу.

Когда на их пути попалась крохотная лесная речушка, вся заросшая колючими кустарниками и высокой травой, Закомолдин обрадовался ей. Он сам торопливо ступил на ее глинистое дно и властно приказал обоим бойцам, шагавшим по берегу:

– В речку быстро! Прячь следы!

Силиков последовал за лейтенантом. Он, бывалый пограничник, моментально понял своего командира и его приказ. Прятать следы нужно от специально тренированных псов. А немцы несомненно обшарят весь лес вокруг взорванного склада, пустят по следу собак. Встречаться с ними ему не хотелось. Об этом Силиков и крикнул оглохшему от взрывов Ляхоновичу, простому пехотинцу, далекому от подобных премудростей.

– Скорее лезь в воду! Путай след от ищеек!

Хлюпая по воде, которая порой захлестывала за голенищами сапог, неуверенно шагая по неровному дну, то твердому, то предательски вязкому, они прошли нeсколько километров. А потом, выбравшись на берег, снова совершили скоростной марш-бросок, продирались сквозь кусты, которые нежданно преграждали путь. Ветки цеплялись за одежду, хлестали по лицам.

– Скорей! Скорей! – торопил Закомолдин, спеша как можно дальше уйти от злополучного места. – Не отставать!

Звериная тропа, как нарочно, то возникала, то пропадала, и они в темноте ломились напрямую. Шли уже не один час. Спины взмокли, пот градом струился по лицам, и комарье роем носилось вокруг, безжалостно жаля в открытые места.

– Товарищ лейтенант, передых бы сделать... Хоть короткий! – тихо взмолился Ляхонович, держа на плече, как палку, свой ручной пулемет. – Все поджилки дрожат.

– Шевели ногами, втягивайся, – отозвался Закомолдин и посоветовал: – Дыши ровнее! Три шага вдох, три выдох...

– Да как тут дышать, когда воздуху не хватает... Вся грудь разрывается.