Летающий класс

- Различие в том, что Ули совестливее их. Ули очень прямой, простодушный. Недостаток мужества больше всего мешал ему самому. - Себастьян задумался, потом продолжал: - Собственно, то, что я хочу сказать, вас совсем не касается... Но вот задумывались ли вы над тем, смелый ли я? Замечали ли вы когда-нибудь, что я трус? Нет, вы этого не замечали! А я вам по секрету скажу, что я большой трус. Но я - разумный человек и заставляю себя не замечать этого. И мне как-то и не мешает недостаток смелости. И я не стыжусь, что я трус. И опять же оттого, что я разумен. Ведь у каждого же человека есть недостатки и слабости. Дело только в том, чтобы стараться не проявлять их.

Конечно, не все поняли, что он хотел сказать. Особенно младшим было трудно тут разобраться.

- А я так думаю, лучше, если еще не пропал стыд, - проговорил тот же секунданер.

- И я - тоже... - тихо ответил Себастьян.

Себастьян был сегодня удивительно словоохотлив. Вероятно, виной тому был несчастный случай с Ули. А вообще-то, от него обычно можно было услышать лишь неприятные вещи, насмешки. У него не было друга. Товарищи всегда думали, что ему никого и не надо. Но теперь они почувствовали, что он все-таки страдает от своего одиночества. Он был определенно не особенно счастливый человек.

- Впрочем, - вдруг неожиданно холодно произнес он, - впрочем, если кто-нибудь посмеет посмеяться над тем, что я недостаточно смел, я съезжу ему по физиономии в поддержку своего авторитета. Для этого у меня еще смелости хватит.

Так вот он каков! Только что они почти сочувствовали ему, а он уже снова показывает им спину.

- Тише вы! - крикнул старший по комнате, он было вздремнул и тут проснулся.

Себастьян принялся писать пятьдесят раз предложение о безобразиях и виноватых. Потом, попозже, он пошел к Джонни.

- Кто же будет завтра вечером играть роль вместо Ули? - спросил он.

Джонни так и ахнул. Он и не подумал о том, что представление «Летающего класса» оказалось под вопросом из-за несчастья с Ули.

- Роль ведь не так уж и велика, - сказал Себастьян. - Нам только надо найти кого-нибудь, кто бы завтра к обеду ее выучил. И этот достойный сожаления еще должен ведь сойти за маленькую белобрысую девчонку!

Наконец они остановились на квартанере Штёкере. Прежде чем спросить его согласия, они пошли в девятую комнату, чтобы обсудить это дело с Мартином.

В комнате номер девять царило уныние. Матиас побывал у Юстуса и попросил разрешения остаться на каникулы в школе, чтобы Ули не оставаться тут совсем одному. Но Юстус ответил, что не разрешит этого ни в коем случае. Матиас вполне может ехать к своим, которые будут ему очень рады. В школе, кроме Ули, остается еще Джонни. И родители Ули сообщили по телефону, что в сочельник приедут на несколько дней в Кирхберг. Вот Матиас и сидел задумавшись и был зол, что ему надо на Новый год ехать домой.

А через две парты позади него сидел Мартин. Он был глубоко опечален тем, что вынужден на каникулы оставаться в школе. Он, правда, на протяжении целого урока успокаивал себя тем, что остаются еще Ули и Джонни. Но это было все-таки что-то совсем другое. Ведь что делать Джонни у сестры своего капитана? Тут не надо никакого особенного искусства, чтобы остаться в школе, если отец у тебя никудышный человек, да к тому же еще в Америке.

А Ули... Так его родители навестят в школе. И это уже кое-что. Кроме того, если сломана нога, так самостоятельно и не поедешь.

«А я, - думал Мартин, - я же здоров! У меня не сломана нога. И, несмотря на это, я не могу уехать. Я очень люблю своих родителей, а они любят меня, и, несмотря на это, мы не можем в Новый год быть вместе. И почему, собственно, не можем? Из-за денег. Отчего же у нас их нет? Разве отец у меня не такой трудолюбивый, как другие? Разве я не такой же старательный, как другие? Нет и нет. В чем же тогда дело? Дело в несправедливости, которая приносит так много страданий. Есть, правда, славные люди, которые хотят это изменить. Но послезавтра сочельник. До этого времени они ничего не сделают».

Мартин подумал даже, не отправиться ли ему до дому пешком. На это потребуется три дня. Среди зимы. На второй день праздника рано утром он может быть дома. Хватит ли пяти марок на еду и ночлег? А после каникул ведь надо возвращаться в школу! У родителей опять не окажется денег на дорогу!

Нет, не годится. Как ни верти, оставаться ему в этот раз в школе...

Когда Джонни и Себастьян вошли в комнату и спросили его, согласен ли он на замену Ули квартанером Штёкером, он их даже сначала не услышал. Тогда Джонни потряс его за плечи и оторвал от мрачных мыслей. Себастьян повторил вопрос.

- Конечно, - безучастно сказал Мартин, и все.

Мальчики удивленно посмотрели на него.

- Что с тобой? - спросил Себастьян. - Это ты из-за несчастья с Ули? Тут тебе нечего раздумывать. Все могло кончиться во много раз хуже.

- Конечно, - сказал Мартин.

Джонни наклонился к нему и зашептал:

- Где ты витаешь? Тебе плохо? Ты заболел? Или еще что-нибудь?

- Конечно, - настойчиво повторил Мартин, как будто бы не находя других слов. Он с треском откинул крышку парты и достал письмо.