Летающий класс

То, что происходило там, им явно не понравилось. Десять приманеров парами танцевали на паркете. Повторяли урок танцев. На долговязом Тирбахе была, вероятно утащенная у кухарки, шляпа. Он надел ее набекрень, покачиваясь двигался и деланно-элегантно обнимал рукой партнера, как будто это была его юная дама.

Мартин подошел к роялю, у которого сидел Красавчик Теодор и до невозможности фальшивя лупил по клавишам.

- Экой шалопай, - пренебрежительно пробурчал Матиас.

Ули прятался за ним.

- Я прошу вас выслушать меня, - вежливо обратился Мартин. - Мы хотим продолжить репетицию пьесы Джонни Тротца.

Красавчик Теодор прервал свою игру. Танцоры приостановились.

- Тебе, пожалуй, придется подождать, пока мы не освободим зал! - высокомерно произнес он и снова заиграл, а приманеры принялись танцевать.

Мартин Талер, примус терции, протянул вперед свою всем известную рыжую голову.

- Послушайте, пожалуйста! - громко сказал он. - Доктор Бёк разрешил нам ежедневно с двух до трех часов репетировать в зале. И вам это хорошо известно.

Красавчик Теодор повернулся вокруг на рояльном стуле:

- Ты как, собственно, разговариваешь со своим старшим по комнате? А?

Ули хотел улизнуть. Он старался избегать подозрительных ситуаций. Однако Матиас крепко держал его за рукав. Злобно уставившись на Красавчика Теодора, он бормотал:

- Вот, черт возьми! Придется мне чуток тряхнуть этого верзилу!

- Спокойствие! - сказал Джонни. - Мартин сейчас все уладит.

Приманеры окружили маленького Талера, словно собираясь его съесть. А Теодор снова заиграл свое танго.

Тут Мартин растолкал обступивших его, подошел к роялю и захлопнул крышку. Приманеры замерли от удивления. Матиас и Джонни поспешили на помощь. Однако Мартину они не потребовались.

- Вы так же, как и мы, должны подчиняться существующим распоряжениям! - возмущенно кричал он. - И нечего вам воображать! Всего-то на несколько лет старше нас! Жалуйтесь на меня доктору Бёку! Я требую, чтобы вы немедленно покинули гимнастический зал!

Красавчику Теодору попало крышкой по пальцам. Его хорошенькое конфетное личико исказилось от бешенства.

- Ну подождите, мальчики - угрожающе произнес он и покинул поле битвы.

Себастьян отворил дверь и изысканно-вежливым поклоном проводил удаляющихся приманеров.

- Ох, уж эти господа танцоры, - неодобрительно изрек он, когда они вышли. - Крутятся на своих уроках танцев с размалеванными девицами и держатся за земную ось. Лучше бы почитали, что пишет о женщинах Артур Шопенгауэр[10].

- По-моему, девушки очень славные, - сказал Джонни Тротц.

- А у меня есть тетя, которая умеет боксировать, - с гордостью заявил Матиас.

- Довольно, довольно! - крикнул Мартин. - Джонатан, можно начинать репетицию.

- Хорошо, - ответил Джонни. - Итак, сегодня снова повторяем последнюю картину. Она еще не удается. Ты, Матц, по-свински относишься к своей роли.

- Если бы мой старик знал, что я тут выступаю в театре, он бы тотчас забрал меня из этого заведения, - сказал Матиас. - Я же просто решил оказать вам услугу. Кто бы, кроме меня, мог сыграть вам святого Петра? - Он вытащил из кармана большую седую бороду и подвязал ее к подбородку.

Пьеса, которую написал Джонни и которую хотели поставить на новогоднем празднике в гимнастическом зале, называлась, как уже говорилось, «Летающий класс». Она состояла из пяти актов и была в какой-то степени (если тут можно применить такое слово) пророческой. Ведь в ней показывалось школьное образование, каким оно могло стать в будущем. В первом акте учитель, которого очень похоже с помощью наклеенных усов изображал Себастьян Франк, отправляется со всем своим классом на аэроплане, чтобы проводить уроки по географии прямо на месте. «Это обучение - света представление» - таково было стихотворное название первого акта. Но оно принадлежало не Джонни, а ужасно умному Себастьяну. Он надеялся, что, произнеся эти слова, доведет до смеха учителей. Мартин, первый ученик класса, хорошо рисовал, и он изготовил декорации. К параллельным брусьям был кнопками прикреплен нарисованный на белом картоне самолет. У него было три пропеллера и открывающаяся дверь, через которую можно было войти в самолет (или, вернее, в картон).

Ули Зиммерн играл сестру одного из «странствующих школяров». Он раздобыл у своей кузины простое летнее платье, а у парикмахера Крюгера собирался взять на время белокурый парик Гретхен. Парик с длинными заплетенными косами. В прошлую субботу, когда они были отпущены в город, они заходили к парикмахеру и надевали Ули парик. Его было не узнать. Его вполне можно было принять за девчонку. Плата за парик была пять марок. Но парикмахер Крюгер сказал, что если они со временем будут у него бриться, то он предоставит парик за полцены. Они, конечно, пообещали, что будут.