Летающие убийцы

— Это, я думаю, вопрос отнюдь не опытности, а, скорее, мужского самолюбования. Речь идет о твоей готовности рискнуть, не показать, что боишься кого-то или чего-то, самому во всем разобраться. Среди тех людей, против которых мы действуем, такое поведение считается совершенно естественным и самым правильным.

— Вот он и разобрался. Лежит сейчас на тропе, отдыхает.

— Он же ни разу не сталкивался со спецназом военной разведки, — сказал Евгений Андреевич и хитро усмехнулся.

Он выложил мне комплимент и, наверное, ожидал, что я на него поведусь, растаю от счастья.

— Пойдем, старлей, посмотрим на личности убитых, — сказал подполковник. — Кстати, в составе производственной бригады были и такие рабочие, которых бандиты насильно от семей увезли. Они, я думаю, даже за оружие не возьмутся. Но их, насколько я слышал, эмир даже часовыми не ставил.

— Тогда почему он от них не избавился, товарищ подполковник? Ведь для банды это было бы естественным, даже воспитательным моментом.

— Это квалифицированные рабочие, которых некем было бы заменить.

Ничеухин, естественно, не слышал предыдущих слов подполковника, но впечатление у меня сложилось совершенно обратное, потому как в этот момент старший сержант сообщил:

— Двоих опознать практически невозможно. Пули в головы попали, разворотили их. Лица не сохранились.

— Но на документах-то фотографии остались. Разберемся, — решил я.

— Следователи разберутся, — добавил подполковник Звягинцев.

С этим мне трудно было не согласиться. У спецназа своя задача, нам нет особого дела до хлопот следователей. У нас на разборки времени не отведено. Особенно в боевой ситуации.

Случается изредка, что взвод проводит самостоятельную операцию. Вот тогда мне приходится в каждую мелочь вникать, ко всему прислушиваться, во всем самостоятельно разбираться. Здесь же от меня и моих парней требовалась только боевая сила, способная победить врага.

— Идемте, товарищ подполковник, — сказал я и снова направился в ущелье.

Евгений Андреевич сразу шагнул следом за мной. Взвод, тоже было остановившийся, двинулся за нами.

Вскоре мы догнали снайперов. Я приказал им идти сбоку, по центру ущелья, и внимательно смотреть не только вперед. Такое дело для снайперов является привычным при выдвижении взвода в любую точку, где планируется вести боевые действия. Парни должны были поглядывать и себе под ноги.

В самом деле, почему начальник караула со сменой часовых не шел посреди ущелья? Чего ради он предпочел двигаться под самой стеной, хотя там тропа извивалась среди камней разной величины, а по центру можно было идти прямо, по мелкой гальке? Не потому ли, что путь был заминирован?

Скоро такие вот мои подозрения получили конкретное подтверждение.

— Товарищ старший лейтенант, здесь противотанковая мина! — доложил младший сержант Катков.

— А вот еще одна, — добавил младший сержант Агафонов.

— Да и третья рядом, только на пару метров в стороне, — объявил о своей находке сержант Сухогоров. — Четвертая через шаг, пятая там же.

— Спасибог, ты слышал? Твоя работа, — сказал я саперу. — Наши снайперы сами не справятся.

— Понял вас, товарищ старший лейтенант. Перехожу к снайперам.

Мы между тем не останавливались, поэтому быстро догнали разведгруппу во главе с моим заместителем. У старшего сержанта Ничеухина опыта работы с взрывными устройствами было, пожалуй, побольше, чем у ефрейтора Спасибога. Только действовал он заметно медленнее. Поэтому и взвод в глубину ущелья продвигался не особенно быстро.

Я решил помочь своему заместителю. Вдвоем у нас дело пошло куда лучше.

Телескопический щуп с защелками на каждом звене был у меня в рюкзаке, как и у Ничеухина. Внешне он напоминает автомобильную антенну. Только она при давлении на тонкую часть начнет складываться, а щуп благодаря защелкам-фиксаторам, попросту говоря, сухарному механизму, выдерживает даже столкновение под землей с жестким корпусом мины.

Работа эта в минном деле не самая сложная. Ты видишь подозрительный бугорок или камень, лежащий как-то неестественно, и начинаешь вводить в грунт щуп. Звук его соприкосновения с металлом или пластиком, из которого может быть сделан корпус мины, обычно бывает слышен, сопротивление — ощутимо. Сами саперы благодаря долгой практике говорят, что щуп начинают ощущать как собственный палец.

Естественно, ни я, ни тем более старший сержант Ничеухин соответствующей практики не имели, как и достаточно длинных пальцев. Поэтому нам требовалось больше времени на то, чтобы осознать, есть ли под ногами взрывное устройство или нет его. Тем не менее вдвоем мы давали возможность взводу передвигаться с той же скоростью, с какой он шел за ефрейтором Спасибогом.

Я уже обследовал пять подозрительных мест, а в шестом нашел-таки мину. Почти сразу обнаружил свою и старший сержант Ничеухин. Мне оставалось удивляться везучести подполковника Звягинцева.

Он только плечами пожимал в ответ на мои косые взгляды и бормотал себе под нос едва слышно:

— Но я же здесь проходил, точно помню это место. Кажется, прямо сюда и наступал. Тогда тут ничего не было.