Летающие убийцы

Тепловизор на время перебежки я не выключал. По меркам боевой ситуации он разогревается при включении непростительно долго, почти восемь с половиной секунд. За это время может многое произойти. Автоматные рожки вполне можно опустошить.

Магазин автомата «АК-12», дающего шестьсот пятьдесят выстрелов в минуту, при непрерывной очереди опустошается менее чем за три секунды. Естественно, речь идет о магазине на тридцать патронов. Магазин на шестьдесят патронов, понятно, будет отстреливаться вдвое дольше.

Потому экономить заряд аккумулятора своего бинокля я не стал, хотя тот работал уже долго. Наша предыдущая операция затянулась на трое суток. Система энергопитания оснастки «Ратник» не подходит для бинокля с тепловизором. Но со мной и раньше приключались такие неприятности. В подобных случаях я с успехом пользовался тепловизионным прицелом своего автомата.

Это, естественно, не столь удобно и безопасно. Но прицел автомата имеет очень сильный тепловизор, способный порой показать то, чего не увидишь даже в самый лучший бинокль.

Я подстроил этот аппарат и начал смотреть. Такая регулировка требовалась при каждом изменении дистанции наблюдения. Я видел бинокли, которые подстраиваются автоматически. Но те для моего жалованья излишне дорогие. А казенных нам никто не припас. Командование считает, что мы прицелом должны обходиться, хотя он автоматически настраивается только у снайперов.

— Ну и что там? — из-за моего плеча спросил подполковник Звягинцев.

— Пока тишина, товарищ подполковник. Своих разведчиков вижу, бандитов — нет.

— Дай мне бинокль. Я еще помню эту часть ущелья. В светлое время суток ее проходил. Там, кажется, развилка тропы идет. Бандиты могут с двух сторон выйти.

Я передал подполковнику бинокль, а сам уткнулся в карту, опять выведенную на монитор планшетника. Во время перебежки он покоился в большом кармане у меня на груди, чтобы не светился в темноте и не делал из меня удобную мишень.

Карта подтвердила правильность слов Евгения Андреевича, хотя тропа, о которой он говорил, на ней и не была обозначена. На картах спутниковой съемки, которыми мы в основном и пользуемся, такие вот тропы разобрать трудно. Только проезжие накатанные дороги. Но в ущелье шоссе почему-то никто не прокладывал.

Мне приходилось ориентироваться по опыту даже не офицера военной разведки, а простого пешехода, и прикидывать, какой путь следует выбирать. Ближе к левой от меня стене ущелья идти было, на мой взгляд, удобнее всего. Там, видимо, бандиты и проложили тропу.

Но дальше, то есть ближе к воротам, спутник зафиксировал большое скопление крупных камней, которые удобнее было бы обойти справа или слева. Там, как я понял со слов подполковника Звягинцева, и находилась развилка. Бандиты время от времени пользовались то правой, то левой тропой.

Я сразу скопировал карту, поставил на нее условные знаки и отослал на приемоиндикатор старшего сержанта Ничеухина.

— Получил, товарищ старший лейтенант! — через десяток секунд сообщил мой заместитель. — Вижу отметки. Мы сейчас разделимся и будем контролировать обе тропы.

Я уже отправил карту сержанту Сухогорову и двум его коллегам-снайперам, принял другое решение и сразу дал команду:

— Сухогоров, держи правую тропу! Она ближе к тебе. Ничеухин, за тобой левая!

«За тобой» в этой ситуации означало, естественно, за разведгруппой.

— Понял, — сообщил Сухогоров. — Берем на контроль.

— Понял. Работаем, — отозвался и Ничеухин.

Я убрал планшетник за камень, поднял автомат и включил тепловизор на прицеле. Днем оптика используется редко. Я сам стреляю без нее и солдат своих учу действовать так же.

Все это происходит оттого, что здесь, в горах, боевые действия, как правило, ведутся на короткой дистанции, и чаще всего побеждает тот, кто стреляет первым. Для этого мы обучаем солдат не пользоваться ни оптическим, ни механическим прицелом, ориентироваться по направлению ствола. Скоро эта привычка становится доминантной.

На следующем этапе обучения мы переходим к стрельбе с пояса, когда приклад автомата не прижат к плечу. Такое умение считается у нас обязательным. Хотя использовать его нам приходится не часто просто потому, что в спецназе во время проведения боевой операции принято носить автомат на коротком ремне.

Я же использовал свой прицел только как инструмент наблюдения и вовремя увидел, как на левой тропе, между скоплением камней и стеной ущелья, появились четверо бандитов. Шли они довольно быстро.

— На счет «три» стреляем! — раздался голос старшего сержанта. — Один…

Дальнейший счет каждый вел про себя. Четыре выстрела по сути дела слились в один. При счете, скажем, до десяти разбег в скорости мог бы и ощущаться. При счете до трех на появление такой разницы элементарно не хватало времени.

Оптический прицел моего автомата показал, что все выстрелы достигли цели. Четверо бандитов перестали существовать. Они уже не могли нам угрожать, не способны были никому передать сообщение об атаке. Звуки выстрелов, как обычно, были слышны только обладателям шлемов с переговорной гарнитурой. То есть появление в ущелье спецназа никого не встревожило.