Лестница страха

Следователь положил трубку. Как он и думал, знание Казимовым греческого и арамейского языков объяснить было нелегко. Представить, что дознаватель изучал их специально, Смирнов не мог: зачем? Можно, конечно, проверить, не ходил ли он на курсы, но… да на кой черт они ему?! Тем не менее следователь снова вошел в базу данных и просмотрел сведения о повышении квалификации. Все курсы регистрировались здесь. Если, конечно, человек подавал о них сведения. Ни слова о том, чтобы Казимов учил греческий или арамейский. Возможно, Лена знала что-нибудь об этом?

Смирнов отыскал ее телефон.

— Алло, Лена? Это Валера Смирнов. Да, снова. Слушай, Алик учил греческий? Не знаешь? А арамейский? Язык такой. Ясно. Ладно, извини. Все, пока.

Следователь положил трубку. Его взгляд остановился на забытой в пепельнице сигарете. Она истлела и погасла. Смирнов достал и закурил новую. Сделав несколько затяжек, осторожно положил ее рядом с предыдущей и задумался. У него снова возникло ощущение, что он что-то пропустил. Не заметил. Это чувство было подобно занозе, слишком маленькой, чтобы ее разглядеть, но тем не менее отравляющей жизнь. Он взглянул на монитор, где еще было открыто личное дело Казимова. Медленно и вдумчиво перечитал его с самого начала и ничего не нашел. Смирнов взял сигарету, затянулся, глядя на экран. Его взгляд блуждал по датам, названиям, номерам. Вдруг полицейский замер. У него даже дыхание перехватило. В графе «Среднее образование» значилась школа, в которой учился Казимов. Черным по белому. Смирнов не понимал, как мог сразу не обратить на это внимание: дознаватель учился в той самой школе, в которой они проводили расследование.

Следователь откинулся на спинку стула, зажав в руке сигарету. Как это понимать? Казимов ни разу не обмолвился об этом факте своей биографии.

Смирнов минуты две сидел почти неподвижно, затем взглянул на часы. Затушил сигарету, поднялся, выключил компьютер и вышел из кабинета. Алик начал войну с демонами, а ему придется ее закончить. Так или иначе.

На ходу он набрал номер Дымина.

— Слушай, нужна твоя помощь, — сказал он, прикрывая рот рукой: не хотел, чтобы Петрович услышал тревогу в его голосе. — Хочу съездить в школу, кое-что проверить. Составишь компанию? Отлично, тогда давай встретимся у школы через двадцать минут. Ладно, через полчаса. Ну все, договорились.

Смирнов припарковался возле школы и некоторое время курил, задумчиво глядя на серое здание. Затем достал из кармана фотографии учителей, которые брал с собой Казимов. Брал, чтобы проверить какую-то версию. Брал, чтобы кому-то показать. Кому? Смирнов почему-то был уверен, что Казимов усомнился в алиби одного из подозреваемых. И, наверное, не зря, раз его накачали наркотиками.

Дымин еще не подъехал, и Смирнов решил убить время, вспоминая все, что было известно ему на данный момент по делу о «серийных» убийствах. Версия с допингом, обнаруженным в крови детей, была бы вполне убедительной, если бы не одно но: Смирнов не верил, что кто-то может убивать свидетелей настолько жестоко и хладнокровно только ради того, чтобы натолкнуть полицию на версию об убийствах. Это не укладывалось в голове. С другой стороны, сигилы, обнаруженные на телах жертв, могли означать, что несчастных принесли в жертву. Но тогда в преступной группировке, или, если угодно, банде, затаившейся в стенах школы, должны быть не просто честолюбивые люди, которым очень хочется, чтобы их ученики стали лучшими хоть в чем-то — например, в спортивных соревнованиях, — но и ненормальными, верящими в дьявола и поклоняющимися ему. Насколько это возможно? Смирнов всматривался в лица учителей на фотографиях, разложенных на соседнем сиденье, и недоумевал: кто из них способен выпотрошить человека, чтобы пролить кровь во имя сатаны, и в то же время учить детей?! Взгляд задержался на Голобове. У него одного были личные мотивы для убийства обеих женщин. Но при чем здесь священник? Зачем было его терзать и тем самым приплетать к первым убийствам? Да и может ли человек совершить с другим человеком нечто подобное только из чувства мести? Для этого нужно быть совершенно безумным. А учитель такого впечатления не производил. С другой стороны, Казимов был прав: многие серийные убийцы казались окружающим отличными ребятами. У человека на лбу не написано, что он психопат, приносящий жертвы сатане.

Размышления Смирнова прервал телефонный звонок. Это оказался Жериков.

— Привет! — бодро произнес он. — Я насчет секты.

— Ну? — оживился следователь. — Связана она со школой?

— На первый взгляд нет.

— А вообще, что за… общество? Серьезное?

— Пользуется уважением среди местных сатанистов. Я так понял, что многие верят, будто ее члены действительно заключили договор с Люцифером. Во всяком случае, это бурно обсуждается на форуме «Братства Эреба».

— А что с наркотиками?

— «Братство» арендует небольшое помещение на окраине. Там проводятся черные мессы, шабаши и так далее. Словом, что-то вроде клуба для очень узкого круга избранных.

— Думаешь, там могут распространять «Вино Шаббата»?

— Почему нет? В клубе собираются только свои.