Лестница якобы

Сердитый взгляд секретаря обратился в сторону единственной в зале молодой, лет двадцати пяти, девушки, тыкающей пальчиком в экран заморского гаджета. Девушка хмыкнула, но телефон убрала. Остальные семнадцать поэтов смотрели на этот процесс с неодобрением.

– Руководитель кружка Алина Лешина задерживается, – продолжила выступающая, – а время, как вы видите, уже девятнадцать ноль ноль. Пора. И по традиции, начнем с декламации. Чтобы не создавать излишней суеты: садиться, вставать, выходить за трибуну, уходить с трибуны – начну со своего нового стихотворения. Я назвала его «Весна в Батайске».

Голос Петровой оказался глубоким и торжественным, отчего звучавшее напоминало какую-то песню:

Все стало вокруг голубым и зеленым,

В ручьях забурлила, запела вода.

Вся жизнь потекла по весенним законам,

Теперь от любви не уйти никуда,

Не уйти никуда, никуда.

Любовь от себя никого не отпустит.

Над каждым окошком поют соловьи.

Любовь никогда не бывает без грусти,

А это приятней, чем грусть без любви.

В конце поэтесса театрально склонила голову и зал разразился аплодисментами. Только два старичка на задней парте о чем-то шушукались и саркастически хихикали. Это выглядело неуважительно к чтецу и Якоба, покраснев за коллег, отвернулся к трибуне.

Выступили еще шесть поэтов, после чего вновь взобравшаяся на трибуну Петрова торжественно провозгласила:

– У нас в зале присутствует новенький!

Девятнадцать пар глаз вперились в смущенного Архипа Семеновича.

– Знакомьтесь! Архип Якоба! И сейчас он прочтет нам пару своих произведений!

Аплодисменты грохнули, как трубы Апокалипсиса. Якоба нетвердой походкой просеменил к трибуне, развернул свои рукописи и замер.

В это же время, так уж пересеклись космические сферы, на пороге возникла энергичная руководительница кружка, автор нескольких официально изданных книг Алина Лешина.

Увидев растерянный взгляд Якобы, руководительница махнула рукой:

– Новенький? Читайте, читайте!

И по-махновски лихо бухнулась за одну из парт посередине зала.

Что прочитать этим монстрам поэзии? Чем удивить или хотя бы расположить к себе? Лихорадочное перелистывание обнажило тот самый стих. Якобу обдало горячим ветром афганских пустынь. Когда «за речкой» все начиналось, он служил на заставе поваром. Он видел, как самолеты и вертолеты летели на ту сторону. Он был в самом сердце будущей войны. Повоевать не успел, потому как дембельнулся, но ощущение войны осталось в памяти на всю жизнь.

– Стихотворение «Черная речка»! – задребезжавшим от волнения голосом сказал Якоба. – Посвящаю ребятам, погибшим в Афганистане.

Летят на ту сторону вертушки

Суровая пора настала

За речкою вовсю грохочут пушки

И жить тем многим уже очень мало.

Все кто стоит вокруг не все погибнут,

И кто-то к матери домой вернется,

Но кому-то нет несчастья в той године сгинуть,

А кто-то с боя никогда уж не вернется.

Я помню пороха разрывы и снаряды

И долгий бой в пустыне Кандагара

Мы любим мир и никогда на свете

Мы не хотим здесь нового пожара.

Голос Архипа по мере чтения креп, передавая собравшимся все более возвышенные эмоции, а в конце Якоба почувствовал слезы на щеках, и с удивлением обнаружил такие же слезы понимания у многих из сидевших в зале поэтов. Только руководительница непонятно ухмылялась. Впрочем, женщине не обязательно понимать суровую мужскую военную поэзию.

Лешина вежливо похлопала вместе со всеми и все же исправила не слишком приятное о ней впечатление.

– Поприветствуем нашего нового автора, – сказала она. – Прекрасный жизненный опыт позволит ему написать еще много замечательных стихов! А мы поможем!

Все-таки прекрасный! Поняла-таки мысль! Ну что же, нормальный руководитель!

Еще полчаса все читали свои произведения. Алина Лешина тоже «блеснула». На удивление Архипа, это оказались незрелые, даже туповатые строчки. Сами посудите:

Закутав плечи в облака,

на крышах осень почивала –

все чаще окоченевала

ее шафранная рука.