Лестница героев

Ника и сама не знала. Знала только, что оружие придает уверенности в себе, даже если не особенно умеешь им пользоваться. А еще – заставляет других слушать. Один-два выстрела в воздух купят пару минут внимания толпы. И возможно, ей удастся достучаться до людей.

Авион замер на летной полосе, и толпа ударила в борта, как волна о причал. Взгляд Ники метался по искаженным лицам, по ладоням, которые стучали по авиону. Они сейчас не услышат ни единого слова! Набьются в грузовой отсек, а те, кто не влезет, останутся снаружи, полностью заблокировав «Ураган»… Не надо было останавливаться!

Паника поджидала совсем рядом, готовая накрыть Нику с головой.

И снова помогла небесно-голубая форма. Паникующая авионера – это жалкое зрелище. Авионера не просто не имеет права паниковать, она должна останавливать панику у других. Ну и что с того, что авионерой Ника стала всего каких-то пару месяцев назад? Ну и что с того, что ей всего шестнадцать? У авионер нет возраста или срока выслуги. У них есть только их статус и крылья.

– Ты что, собираешься к ним выходить? – недоверчиво спросил Нильсон. – Но это же безумие!

– Нильсон, зачем ты полетел со мной? – спросила Ника, резко поворачиваясь к медбрату. – Если ты считаешь, что мы обречены и надо бежать, зачем отправился в Алтан?

Нильсон отвел взгляд, и Ника вдруг все поняла.

– У тебя там вовсе не бинты и лекарства, да? – кивнула она на брошенный на скамью позади саквояж. – Там твои вещи. Ты хотел добраться до Алтана и отсюда уже бежать…

– Да, и что? – с вызовом спросил Нильсон. – Я – обычный человек, я боюсь смерти! И мне не стыдно в этом признаться! Нет ничего позорного в желании спасти свою жизнь!

– Любой ценой?

– Я никого не убиваю и не иду по головам!

– Значит, ты все распланировал заранее, – подвела итог Ника, стараясь отрешиться от яростного стука снаружи. – Ты собирался бежать в любом случае, вне зависимости от того, соглашусь я пойти с тобой или нет.

Так и хотелось добавить: «А как же твои чувства ко мне? Что, вот так уйдешь и бросишь небезразличного тебе человека?», но Ника промолчала. В чем смысл такого вопроса? Решение Нильсона задело бы ее, если бы она тоже была к нему неравнодушна. А так… Так оно просто продемонстрировало глубину его чувств к ней. Точнее, отсутствие глубины.

Нильсон, похоже, понял, что именно недоговорила девушка. Он бросил на нее сумрачный взгляд и сказал:

– Но ты в любом случае не будешь горевать по поводу моего отсутствия, не так ли?

В его голосе звучали незнакомые, неприятные ноты, которые в иной ситуации только усугубили бы Никино разочарование, но сейчас ей было все равно.

– Отдай револьвер и уходи, – ровно, не испытывая никаких эмоций, сказала она и, как этого требовали протоколы для ситуаций повышенного риска, вынула аэролит из разъема и положила его в футляр, который спрятала под курткой, перекинув лямку через шею.

Нильсон взял свой саквояж и нервно выглянул в окно, на бушующее море людей. Похоже, перспектива выйти наружу его пугала.

– Другого выхода тут нет, – заметила Ника и повторила, протянув руку: – Револьвер!

Вместо того чтобы вернуть ей оружие, медбрат рванул дверь и тут же выстрелил в воздух. Первые ряды отхлынули, и он, воспользовавшись этим, спрыгнул на летное поле и стал пробиваться сквозь толпу, размахивая оружием и расчищая этим себе путь.

Ника смотрела вслед Нильсону, не веря, что он мог так поступить.

И только через несколько мгновений поняла, что осталась один на один – и совершенно безоружная – с обезумевшей толпой…

* * *

Люди рванули в открытую Нильсоном дверь и мигом заполнили кабину, в самом буквальном смысле прижав Нику к стеклу. Те, кто оказался с краю, пытались захлопнуть за собой дверь, но этого им не давали сделать те, кто остался снаружи. Последние пытались схватить тех, кто находился внутри, и выволочь наружу.

– Я не открою люк в грузовой отсек, пока вы не выйдете, – снова и снова на разные лады повторяла девушка, надеясь, что те, кто был с ней рядом, уже успели немного успокоиться, ведь у них получилось, они внутри! – Я не открою люк и не начну погрузку людей, пока вы не выйдете из кабины. А без меня авион не взлетит. Я не улечу, пока не загружу людей в грузовой отсек, но я его не открою, пока вы не освободите кабину.

Казалось, прошла вечность, прежде чем наконец ее слова услышали те, кто находился в кабине. Поначалу они и не думали реагировать. Даже угрожали, что ей не поздоровится, если она не полетит.

– И что вы мне сделаете? – отвечала Ника, ощущая какое-то неестественное спокойствие. – Убьете? Покалечите? И кто тогда поведет авион?

В конце концов ее слова дошли до сознания людей, и нехотя, очень медленно они один за другим стали выбираться из кабины.

Тот факт, что кто-то добровольно выходит из спасительного авиона, когда все остальные так стремятся попасть внутрь, подействовал на толпу отрезвляюще. Она немного отхлынула и притихла.

Ника встала в дверях кабины, чтобы возвышаться над остальными.