Лестинца

- Да я к тому, что сюда будем этих бескрылых поднимать, или дальше полезем, и уже с самого верха веревку скинем?

- Да уж и не знаю. Хотя, - Ригг взглянул вниз, потом посмотрел на оставшуюся часть пути, - веревки-то, наверное, едва только отсюда и хватит.

- Ну, тогда у нас выбора и нет, значить. Кидай им тогда веревку.

- Сейчас, только оклемаюсь еще маленько.

- Шнурки, значит, только разгладишь? - усмехнулся Итернир.

- То есть как? - удивился Ригг предлагаемому.

- Я говорю, полежишь еще немного, - отмахнулся Итернир.

- А-а. Ага.

Отдохнув, сбросили вниз веревку. Внизу, как было оговорено, к ней привязали Кан-Туна. Вытянув его, уже втроем, подняли Ланса, затем Крын отправил наверх все вещи, и, наконец, поднялся сам.

- Ну ладно, - сказал Итернир, - вы тут устраивайтесь, а нам вверх опять пора. Ты как, напарник?

- Это ты очень хорошо придумал, - перебил открывшего, было, рот Ригга принц, - заманил нас на этот проклятый уступ, с которого нам уже некуда деться, а сам уходишь?

- Пожалуйста, - произнес Итернир, развернувшись к принцу всем корпусом, - не начинай сначала.

В это раз Итернир закрепил связку на уступе.

- Случаи разные бывают, - с лихим выражением лица объяснил он.

Пошли вверх. Здесь скала была гораздо ровнее, чем внизу. Словно создатель специально изранил ее у подножия. Они шли друг под другом, и Итернир уже не мог видеть, что Ригг идет уже совсем не так, как вначале. Ему здесь приходилось гораздо трудней. Лишь осознание того, что должен дойти, не имеет права сорваться, позволяло держаться на скале, прибавляя духа.

Наконец, такой надежный на первый взгляд, камень под его весом откололся от груди матери скалы, и Ригг понял, что сорвался. Уже ничто не могло помочь зацепиться за утес, исправить положение, неотвратимость ошибки тяжелым молотом сковала волю. Время словно замедлило бег. Он видел, как веревка связки натянулась, как Итернир не выдержал неожиданного рывка, оторвался от стены. Видел, как округлился его рот в крике.

Понимание того, что он послужил причиной смерти другого, того, кто ему доверял, сдавило сердце охотника.

Он падал и видел умирающую мать, которой больше уже ничто не поможет. Видел девушку, сидящую у окна и глядящую на дорогу. Его ждали, но уже ничто не властно его спасти.

Веревка больно врезалась в пояс, переворачивая вверх ногами, тряхнула так, что затрещали кости и, казалось, разошлись суставы. В довершение, основательно ударило о равнодушный камень скалы.

Спустя мгновение он очнулся и понял, что жив. Он висел вместе с Итерниром, вниз головой, над бездной на той веревке, которую Итернир предусмотрительно закрепил на уступе.

- Эй! - раздался чуть погодя голос Кан-Туна, - вы там живы?

- Ага, - кряхтя, отозвался Итернир, - почти. То есть, самую малость. Тяните, пожалуйста, веревку.

Их вытянули наверх. Пока скалолазы приходили в себя, потеряли еще заметный отрезок времени.

- Ну ладно, - наконец поднялся Итернир, - ты меня, Ригг, конечно, извини, но дальше я пойду один.

- Так, это ты же меня извини. Не сдюжил я, - хмуро отозвался Ригг, - только как же ты один пойдешь?

- Очень просто - ногами, - уверил Итернир, но потом посмотрел на скалу и исправился, - хотя, наверное, не совсем просто и почти руками.

- Так ты теперь хочешь и Ригга здесь оставить? - вновь засомневался принц, - разом хочешь со всеми нами покончить? Думаешь, после один до вершины доберешься, и все просто будет?

- Ничего я так не думаю, - попытался успокоить его тот, закрепляя у пояса моток веревки, - я даже тебя первого к себе наверх подниму. И в залог вот оружие оставляю.

С этими словами он отстегнул ножны меча и ножа. Это несколько успокоило принца, но все же не заставило его сменить недовольную мину.

- Ну ладно, ухожу не прощаюсь, не поминайте лихом, а только как звали, - провозгласил он, подходя к скале, - и, пожалуйста, не надо аплодисментов. И не уговаривайте остаться, меня зовет призвание!

И вновь начал восхождение.

Уже пройденный до того участок он прошел довольно быстро, но после начался сущий ад. Руки больного еще тела скоро налились тяжестью. Пальцы покрылись пылью и каменной крошкой. Несколько раз чуть не срывался, ругаясь так, что едва не краснел камень, вновь приклеивался к скале. Он сорвал в кровь ногти, и шел вверх окрашивая красным гранит утеса.

Все труднее было оторвать руку от опоры, чтобы искать вверху новую. Мысль, что это может стоить жизни, сковывала его члены. От однообразности серой стены перед глазами уже мутило, а конца пути все не было видно, и скала казалась бесконечной.

- Сюда, вот так... и еще немного... эт-то здесь стоять... та-ак, - бормотал он себе под нос.

В конце концов, все силы остались внизу. И второе, и третье, и еще много дыханий минули в бездну по пути равнодушного утеса.

Не было сил.

Не было сил даже чтобы держаться на одном месте. Но путь был лишь вверх. И он поднимался.