Леопольдштадт

Перси(обращаясь к Нелли; никто больше их не слышит). Нелли, я не могу тут долго оставаться. Я сегодня утром был в Британском консульстве —

Нелли(нежно, но беспомощно). Ах, Перси…

Перси. Ты должна, дорогая.

Нелли. Я сейчас вернусь.

Нелли возвращается к Еве, чтобы разлить чай. Перси принес газету – «Рейхспост».

Людвиг. Представьте себе, что мы поместили колыбель кошки в стеклянный ящик. Мы не видим нитку – только узелки. У каждого узелка свой адрес. Он на столько отстоит от этого края, на столько – от этого и на столько – от вот этого.

Он проводит пальцами по сторонам воображаемой коробки.

Узелок там, где пересекаются три линии: три числа, которые мы называем координатами, составляют адрес каждого узелка.

Входит Эрнст и занимает свое место.

Эрнст. Внимание, показываю!

Эрнст торжественно снимает пальто и пиджак, потом надевает пальто. Он показывает, как правильно складывать пиджак, вывернув вначале рукава наизнанку. Все наблюдают. Натан теряет интерес.

Натан. Давай дальше, дядя Людвиг.

Людвиг. Если ты не знаешь, что это колыбель для кошки, то совершенно непонятно, как и почему узелки меняют свои адреса. И если я запишу эти адреса на бумажке, то как вывести правило, по которому один набор трех чисел превращается в другой? С тем же успехом ты можешь искать правило, по которому муха летает по комнате то туда, то сюда. Но на самом деле мы, как и Бог, знаем, что все это – результат нашей игры в колыбель для кошки. Всякое новое состояние вышло из предшествующего ему. Так что за всем этим стоит порядок. Математический порядок. Но как нам его обнаружить?

Натан. Расстояние между узелками на нитке неизменно, мы ведь не разрезали нитку. Узелки не могут перемещаться, куда им вздумается.

Людвиг указывает на Натана пальцем в почти обвиняющем жесте.

Людвиг(обращаясь к Лео). Вот это математик!

Натан(доволен). А это математика?

Перси(с газетой в руках). Салли скоро окажется без работы, если верить «Рейхпосту». Отныне полукровок будут приравнивать к евреям – и исключать из профессии как евреев. Никаких мишлингов в журналистике, театре, литературе, искусстве… Культура «ферботен».

Салли. Адвокат Розы написал запрос в американское консульство. Он говорит, надежда есть, если Зак скажет, что он специалист по сельскому хозяйству.

Мими. Мама, давай дальше.

Салли продолжает читать.

Перси. В Берлине евреям пока еще разрешается ходить в театры, кино, рестораны, кафе, пользоваться трамваями, гулять в парках, делать покупки в магазинах… так что в смысле антисемитизма немцы отстают от австрийцев.

Тем временем Эрнст продолжает демонстрировать, как нужно складывать пиджак, каждый раз начиная заново, когда что-то идет не так. Ханна наигрывает «Боже, храни императора Франца», старый гимн Австрийской империи, написанный Гайдном и присвоенный Германией для «Deutschland, Deutschland über alles».

Ханна. Ах, черт, черт бы их побрал! Они украли у нас наш старый имперский гимн, чтобы орать его в барах, и у меня из головы теперь не идет это «Deutschland, Deutschland über alles»!

Ева. Так не играй его.

Ханна. Не играть Гайдна?

Откуда-то из дома доносятся пугающие звуки разворачивающейся драмы. Крики, плач, удары, битье посуды, топот сапог на лестничной площадке. Все замирают. Всем страшно. Хейни бежит с криком «Бабушка!», ищет убежища. Ханна поднимает его и усаживает на колени, прижимая к груди.

Тем временем Натан идет к двери и прислушивается к крикам, доносящимся снизу.

Близнецы просто ждут. Белла сосет большой палец. Лео закрывает глаза.

Внизу все затихает. Натан выходит из комнаты. Эрнст снова принимается складывать пиджак.