Леопард

– Я ворую только у знакомых и у тех, кто от этого не обеднеет. И не потому, что я скупая, просто я немного алчная. Когда я училась, то воровала рулоны туалетной бумаги из туалета в университете. А ты, кстати, вспомнил, как называется та замечательная книга Фанте?

– Нет.

– Пошли мне эсэмэску, когда вспомнишь.

Харри рассмеялся:

– Извини, я не посылаю эсэмэсок.

– Почему?

Харри пожал плечами:

– Не знаю. Мне не нравится сама идея. Как туземцам не нравилось, когда их фотографируют, потому что им казалось, что они теряют частичку своей души.

– Я знаю! – с жаром откликнулась Кайя. – Ты не хочешь оставлять улик. Следов. Неопровержимых доказательств того, кем ты был. Ты хочешь знать, что исчезнешь целиком и полностью.

– В точку, – сухо признался Харри и затянулся. – Хочешь вернуться в дом? – Он кивнул на ее ладони, которые она засунула под себя.

– Да нет, просто руки немного замерзли, – улыбнулась она. – Зато сердце горячее. А ты как?

Харри посмотрел на дорогу по ту сторону садовой ограды. На припаркованную машину.

– Что я?

– Ты похож на меня? Хороший, вороватый и алчный?

– Да нет, я плохой. Честный и алчный. А муж у тебя какой?

Это прозвучало жестче, чем хотелось, как будто он пытался поставить ее на место, потому что она… потому что она – что? Потому что она сидит здесь, потому что красивая, потому что ей нравятся те же вещи, что и ему, потому что она дала ему тапки мужа и при этом ведет себя так, как будто его не существует.

– И что муж? – спросила она с улыбкой.

– Ну, во всяком случае, нога у него огромная, – услышал Харри свой собственный голос и немедленно испытал желание стукнуться как следует головой о столешницу.

Кайя громко рассмеялась. Смех покатился сквозь черную тишину Фагерборга, висящую над домами, садами, гаражами. Гаражи. У всех были гаражи. И только одна машина припаркована на улице. И конечно, может быть тысяча причин, по которым она там стоит.

– У меня нет мужа, – сказала она.

– Значит…

– Значит, у тебя на ногах тапки моего брата.

– А те, на лестнице…

– …тоже старшего брата, они стоят там, потому что я вбила себе в голову, будто мужские ботинки сорок шестого с половиной размера могут отпугнуть плохих мужчин с дурными намерениями.

Она многозначительно посмотрела на Харри. Тот предпочел не замечать двойного дна.

– Значит, твой брат живет здесь?

Она покачала головой:

– Он умер. Десять лет назад. Это папина квартира. В последние годы, когда Эвен учился в Блиннерне, он жил здесь вместе с папой.

– А папа где?

– Он умер вскоре после Эвена. А я тогда уже переехала сюда, так что квартира досталась мне.

Кайя подтянула колени к подбородку и положила на них голову. Харри смотрел на ее изящную шею, на ямочку под забранными наверх волосами, на выбившиеся прядки.

– Ты часто о них думаешь? – спросил он.

Она подняла голову.

– Об Эвене чаще, – сказала она. – Папа ушел от нас, когда мы были еще маленькие, а мама жила в своем мире, так что Эвен стал для меня как бы и мамой и папой. Он помогал мне, подбадривал, воспитывал меня, он был для меня образцом во всем. Когда ты близок с кем-то так, как с Эвеном, от этого никогда не уйти. Никогда.

Харри кивнул.

Кайя осторожно кашлянула:

– Как дела у твоего отца?

Харри внимательно изучал пламя сигареты.

– Тебе не кажется это странным? – спросил он. – Что Хаген дал нам сорок восемь часов. Освободить кабинет мы могли бы и за два.

– Ну а ты сам что думаешь?

– Может, он решил, что мы потратим два последних рабочих дня на что-то полезное?

Кайя уставилась на него.

– Разумеется, не на то, чтобы расследовать дело об убийствах, это мы предоставим Крипосу. Но я слышал, что группе, которая занимается розыском пропавших без вести, нужна помощь.

– О чем ты?

– Об Аделе Ветлесен, молодой женщине, насколько я знаю, никак не связанной ни с каким делом об убийстве.

– Ты думаешь, что нам надо…

– Я думаю, что мы встречаемся на работе завтра в семь утра, – сказал Харри. – И посмотрим, можем ли мы быть хоть немного полезны.

Кайя Сульнес затянулась сигаретой. Выпустила дым и затянулась опять.

– Ну что, успокоилась? – спросил Харри с кривоватой улыбкой.

Кайя покачала головой, она держала сигарету перед собой.

– Мне хочется сохранить работу, Харри.

Харри кивнул.

– Это дело добровольное – приходить или нет. Бьёрн тоже хочет подумать.

Кайя снова затянулась сигаретой. Харри потушил свою.

– Пора идти, – сказал он. – У тебя зуб на зуб не попадает.

По дороге назад он попытался увидеть, есть ли кто-то в припаркованном автомобиле, но незаметно подойти поближе было невозможно. И он предпочел не рисковать.

Дом в Уппсале ждал его. Большой, пустой и полный эха.

Он лег на кровать в комнате своего детства и закрыл глаза.