Леопард

Бьёрн Хольм, подбоченясь, огляделся. Они прочесали буквально все: просмотрели ящики и шкафы в поисках следов крови и возможных отпечатков пальцев. Он поставил свой лэптоп на письменный стол. К нему присоединился сканер с отпечатками пальцев, размером со спичечный коробок, того же типа, что сейчас применяют в некоторых аэропортах для идентификации пассажиров. Пока все отпечатки пальцев соответствовали только одному фигуранту в деле: Тони Лейке.

– Продолжай, – сказал Харри. Он опустился на колени перед мойкой и раскручивал пластиковые трубы. – Это где-то здесь.

– Что именно?

– Не знаю. Что-нибудь.

– Если мы намерены продолжать, было бы неплохо, чтобы здесь стало потеплее.

– Значит, разведи огонь.

Бьёрн Хольм опустился на корточки перед печкой, открыл заслонку и принялся рвать на клочки газеты из дровяной корзинки.

– А что ты на самом деле предложил Скаю, чтобы он принял участие в твоих играх? Он же все-таки рискует, если правда выйдет наружу.

– Да ничем он не рискует, – сказал Харри. – Он не сказал ни единого слова, которое было бы неправдой, сам знаешь. Это СМИ сделали неверные выводы. И нет никаких инструкций насчет того, кто должен и кто не должен арестовывать подозреваемого. Мне не пришлось ничего ему предлагать. Он сказал, что я ему не так противен, как Бельман, и этого было достаточно.

– И все?

– Ну… Он рассказал о своей дочери, Мие. Жизнь у нее неважно сложилась. В таких случаях родители всегда ищут причину, что-то конкретное, во что можно ткнуть пальцем. И Скай думает, что та ночь перед клубом наложила свой отпечаток на всю дальнейшую жизнь дочери. Потому что люди стали говорить, будто у Мии и Уле был роман и, когда Уле застукал их с Тони, там были не только невинные поцелуи. На взгляд Ская, в бедах его дочери виноваты и Уле, и Тони.

Бьёрн покачал головой:

– Куда ни повернись, всюду жертвы.

Харри подошел к Бьёрну и протянул руку. На его ладони лежали кусочки чего-то похожего на металлическую проволоку, отрезанную от изгороди.

– Это было под сливным отверстием. Ты представляешь, что это может быть?

Бьёрн взял металлические кусочки и стал их внимательно изучать.

– Ага! – воскликнул Харри. – А это что?

– Ты о чем?

– Да о газете. Смотри, это же про пресс-конференцию, где мы рассказывали об Иске Пеллер.

Бьёрн Хольм взглянул на фотографию Бельмана, которая показалась, когда он оторвал первую страницу.

– Черт, точно.

– Этой газете всего несколько дней. Здесь кто-то побывал совсем недавно.

– И правда.

– Может, на первой странице есть отпечаток… – Харри заглянул в печку, где как раз вспыхнула первая страница.

– Сорри, – огорчился Бьёрн. – Но я могу проверить последние страницы.

– О’кей. Кстати, эти дрова довольно примечательны.

– Да?

– Здесь в трех километрах нет ни единого дерева. Наверное, у него где-то есть большая поленница. Проверь газету, а я пойду пройдусь.

Микаэль Бельман смотрел на Сигурда Алтмана. Ему не нравился его холодный взгляд. Ему не нравилось костлявое тело, челюсти, которые не умещались во рту, резкие движения и то, что он постоянно шепелявил. Но ему и не нужно, чтобы Сигурд Алтман ему нравился, незачем видеть в нем своего спасителя и благодетеля. Потому что каждое слово, произнесенное Алтманом, приближало Бельмана к победе.

– Я полагаю, вы читали рапорт Харри Холе с изложением предполагаемого хода событий, – сказал Алтман.

– Вы имеете в виду рапорт ленсмана Ская? – спросил Бельман. – С версией Ская?

Алтман криво улыбнулся:

– Ну, пусть так, если хотите. История, которую поведал Харри, удивительно точна. Проблема заключается в том, что там есть только одно явное доказательство. Мои отпечатки в доме Тони Лейке. Ну ладно, можно сказать, что я его навещал. Чтобы поговорить о старых добрых временах.

Бельман пожал плечами:

– И вы полагаете, присяжные в это поверят?

– Мне нравится думать, что я из тех, кто вызывает доверие. Но… – Губы Алтмана раздвинулись в улыбке, обнажив десны. – Но я ведь никогда и не предстану перед судом, верно?

Харри обнаружил поленницу, накрытую зеленым брезентом. Она скрывалась под выступом скалы. В чурбак был воткнут топор, рядом торчал нож. Харри осмотрелся по сторонам и пнул ногой снег. Ничего интересного. Ботинок на что-то наткнулся. Белая пустая пластмассовая катушка. Харри наклонился. Сбоку он нашел описание продукта. Десять метров марлевого бинта. Как он тут оказался?

Харри, склонив голову набок, внимательно разглядывал поленницу. Что-то черное, воткнутое в дерево. Нож. Рукоятка. Желтая, гладкая. Откуда тут нож? Конечно, причин могло быть много, но тем не менее…

Он положил на чурбак остаток среднего пальца на левой руке, отогнув другие пальцы.

Осторожно, двумя пальцами освободил нож, ухватив его за самый кончик рукоятки. Лезвие острое как бритва. Со следами того, что он всегда искал, – в силу своей профессии. А потом ломанулся назад, как лось, утопая в глубоком снегу.

Бьёрн поднял глаза от компьютера, когда Харри ворвался в комнату.

– Только еще больше отпечатков Тони Лейке, – вздохнул он.

– Тут на лезвии ножа кровь, – сказал Харри, запыхавшись. – Проверь рукоятку на отпечатки.