Леопард

– В горы поехал на лыжах покататься, – терпеливо ответил Хольм и рассовал вещи по принесенным с собой пластиковым пакетам.

– Правда? Интересно. Он мне не показался таким уж лыжником. И куда же он уехал?

– Не могу сказать. Кстати о лыжах: в чем была Аделе в Ховассхютте? У нее здесь нет ничего, в чем можно кататься на лыжах.

– Ну ясное дело, она взяла мою одежду.

– То есть она взяла ваш лыжный костюм?

– А почему вас это так удивляет?

– Да вы мне тоже не показались таким уж… лыжником.

Это прозвучало более многозначительно, чем хотелось самому Хольму, и он почувствовал, что краснеет.

Брюн тихо рассмеялся и повернулся в дверях:

– Верно, теперь я не лыжник, а такой… модник.

Хольм кашлянул и сказал, почему-то понизив голос:

– Можно взглянуть?

– Ой, да конечно, – прошепелявил Брюн, наслаждаясь неловкостью Хольма. – Пошли посмотрим, что у меня есть.

– Половина пятого, – сказала Кайя и снова передала Харри кастрюлю с лапскаусом[121]. Их руки не соприкасались. Они не встречались взглядом. И не разговаривали друг с другом. Ночь, которую они провели вместе в Уппсале, была так же далека, как сон двухдневной давности. – По сценарию я должна стоять на южной стороне и курить.

Харри кивнул и передал кастрюлю Колкке, тот выскреб все со дна и принялся закидывать в себя.

– О’кей, – сказал Харри. – Колкка, последишь за западным окном? Солнце уже низко, так что осторожней с биноклем, чтобы блика не было.

– Только поем сначала, – медленно и со значением произнес Колкка и направил в рот полную вилку.

Харри поднял бровь. Посмотрел на Кайю и глазами попросил ее выйти.

Когда она вышла за дверь, Харри сел к окну и стал осматривать равнину и гребни гор.

– Значит, Бельман взял тебя на работу, когда никому другому ты был не нужен. – Он произнес это тихо, но в тишине гостиной был бы слышен и шепот.

Прошло несколько секунд. Ответа не последовало. Видимо, Колкка осмыслял сам факт, что Харри заговорил с ним о чем-то личном.

– Я слышал кое-что после того, как тебя выперли из Европола. Говорят, ты во время допроса избил насильника, который был ранее судим. Это правда?

– Не твое дело, – сказал Колкка и поднес вилку ко рту. – Но это вполне могло случиться и из-за того, что он не отнесся ко мне с должным уважением.

– Ммм… Самое интересное, что слухи распустил сам Европол. Так им было легче. И тебе тоже, я думаю. И конечно, так было легче и родителям, и адвокатам девушки, которую ты допрашивал.

Харри услышал, что жевание у него за спиной прекратилось.

– Так что все они тихо-мирно получили компенсацию, и ни тебе, ни Европолу не пришлось фигурировать в судебном процессе. Девушку избавили от необходимости выступать в суде и рассказывать, как ты выспрашивал у нее, была ли ее подруга изнасилована, и при этом так возбудился от подробностей, что принялся ее лапать. А ей, если верить служебным записям Европола, было всего пятнадцать.

Харри слышал тяжелое дыхание Колкки.

– Предположим, что Бельман тоже читал эти записи, – продолжал Харри. – Получил к ним доступ благодаря своим связям и разным обходным маневрам. Как и я. Он немного подождал, а потом связался с тобой. Дождался, пока ты совсем пал духом, почувствовал, что тебе не хватает воздуха, что ты дошел до ручки. И тогда он тебя подобрал. Вернул тебе работу и часть того самоуважения, которое ты потерял. И знал, что ты будешь платить за это лояльностью. Он покупает, когда цены на рынке падают, Колкка. Так он создает свою гвардию.

Харри повернулся к Юсси Колкке. Финн побледнел.

– Тебя купили, но тебе недоплатили, Юсси. Таких рабов никто не уважает, ни масса Бельман, ни я. Черт, да ты и сам себя не уважаешь, парень.

Вилка Колкки упала на тарелку, оглушительно дребезжа. Он встал, схватил куртку и вытащил пистолет. Подошел к Харри и склонился над ним. Харри не пошевелился, только спокойно посмотрел на него.

– И как ты заставишь себя уважать, Юсси? Пристрелишь меня?

Глаза финна побелели от ярости.

– Или, черт бы тебя побрал, наконец-то пойдешь работать? – Харри снова посмотрел в окно.

Услышал тяжелое дыхание Колкки. Подождал. Услышал, как тот развернулся. Отошел подальше от Харри. И наконец уселся у западного окна.

В рации зашумело. Харри схватил микрофон.

– Да?

– Скоро стемнеет. – Голос Бельмана. – Он не придет.

– Продолжайте наблюдение.

– Зачем? Тучи низко, если не будет луны, мы вообще не увидим…

– Если мы не увидим его, он нас тоже не увидит, – сказал Харри. – Следите, не покажется ли свет от налобного фонарика.