Леонард Коэн. Жизнь

Леонард также хотел сохранить название. Он писал, что оно должно понравиться «болезненным подросткам, составляющим мою аудиторию» [10]. Впрочем, Леонард оставался прагматиком. Он согласился на многие исправления, предложенные Макклелландом: «Я подшлифую там и сям, главное — не затронуть кость» [11]. В конце концов он отправил Макклелланду пятьдесят новых стихов. Ещё он дал книге новое название — Flowers for Hitler («Цветы для Гитлера») — и убрал не понравившееся издателю посвящение:

С насмешкой, любовью, тошнотой и, прежде всего, с парализующим чувством солидарности эта книга посвящается

учителям, докторам, лидерам эпохи моих родителей: ПОКОЛЕНИЮ ДАХАУ

Это горькое обозначение взято из стихотворения, которое Леонард написал своему другу Александру Трокки, «публичному джанки». В нём Леонард извиняется за то, что сам не способен на столь же бескомпромиссную позицию:

Меня часто сбивает с пути… то, что Дядюшка осуждает мою измену

индустрии мужской одежды.

Я замечаю… что слушаю советы поколения Дахау…

Леонард уже ощутил недовольство семьи, вызванное «Любимой игрой»; он вспоминал, что им не понравилось, как он написал о них: что они предали своё жреческое имя, Коэн, и стали служить только денежному успеху. (К тому же дядья Леонарда были недовольны тем, что он написал о Маше, попавшей в психиатрическую лечебницу.)

Теперь новая книга посвящалась не поколению Дахау, а Марианне. Леонард написал «A Note on the Title» («Замечание о заглавии»), которое, как и изначальное посвящение, имело стихотворную форму:

Некоторое время назад эта книга была бы названа

СОЛНЦЕ ДЛЯ НАПОЛЕОНА а ещё раньше она носила бы название

СТЕНЫ ДЛЯ ЧИНГИС-ХАНА

В качестве ответной любезности Макклелланд согласился удовлетворить некоторые требования Леонарда — он, в частности, отверг предложенное оформление обложки: лицо Леонарда поверх обнажённого женского тела. «Никто не станет покупать книгу с женщиной, у которой вместо сисек моё лицо, — писал Леонард в сентябре 1964 года в длинном, раздражённом письме Макклелланду. — Эта картинка просто оскорбительна. Это грязь в худшем смысле слова. В ней нет ни искренности порнофильма, ни силы воображения грязных открыток, ни энергии настоящего сюрреалистического юмора». Леонард сообщил, что не приедет в Канаду рекламировать книгу. «Мне было бы очень стыдно стоять на приёме рядом с такими книжками… Давай лучше всё забудем, как будто этого просто не было. Тебе всё равно эта книга никогда не нравилась» [12].

Сборник Flowers for Hitler вышел осенью 1964 года. Книга получила новое оформление, а на суперобложке была цитата из одного из писем Леонарда Макклелланду: «Эта книга переносит меня из мира поэтов-вундеркиндов в навозную кучу писателей, находящихся на переднем краю. Я этого не планировал. Мне были очень приятны любовные рецензии на Spice-Box, но они немного смущали меня. Hitler не встретит такого же благосклонного приёма в газетах. Мои звуки слишком новы, поэтому люди скажут: это неоригинально, а то слабо, талант ему изменил. Ну что же, а я утверждаю, что в Канаде ещё не писали таких книг — ни прозу, ни поэзию. Всё, о чём я прошу, это чтобы вы вложили её в руки моему поколению, и она найдёт признание» [13].

Темы «Цветов для Гитлера» не были новы для Леонарда; и в его первых двух поэтических книгах был секс, насилие, убийства и Холокост, а также песни возлюбленным и оды учителям и друзьям. Новым был стиль. Эти стихи гораздо менее формальны, их язык свободнее и современнее, благодаря чему горе и мука кажутся более личными (самоистязание, тьма души), а любовь (к Марианне, к Ирвингу Лейтону) — более искренней. В качестве эпиграфа Леонард взял слова Примо Леви, итальянского писателя, пережившего заточение в концлагере: «Постарайтесь в своём собственном доме не иметь тех страданий, которые причиняют нам здесь». Это сказано не столько о том, что история повторяется, сколько о том, что история не застыла в каком-то другом месте и времени; она часть человеческой природы.

В 1967 году, в интервью газете Ubyssey, издаваемой студентами Университета Британской Колумбии¹⁴⁸¹, Леонард объяснял: «[Леви] говорит: какой смысл в политическом решении проблемы, если людей точно так же мучат и калечат у себя дома? Вот о чём написаны «Цветы для Гитлера». Я беру мифологию концлагерей, переношу её в гостиную и говорю: «Вот что мы делаем друг с другом». Мы объявляем геноцид, концлагеря, газовые камеры вне закона, но когда мужчина бросает жену, когда муж и жена жестоки друг к другу, эта жестокость найдёт себе проявление, если у него есть политическая власть; а она у него есть. Бессмысленно отказываться признавать гневные божества. Это всё равно, что надевать штаны¹⁴⁹¹ на ножки рояля, как делали в викторианскую эпоху. Правда заключается в том, что мы поддаёмся похотливым мыслям, злым мыслям, мыслям о пытках» [14].