Леонард Коэн. Жизнь

The Future был самым длинным диском Леонарда на тот момент — он длится почти час; в него вошли девять треков, семь из которых — оригинальные композиции, а из этих семи одна написана в соавторстве¹¹⁴⁸¹, а ещё одна — инструментальная пьеса. Продолжая направление предыдущего альбома, The Future звучит доступно и современно, песни легко запоминаются, у многих из них сравнительно быстрый темп, а мелодии спеты низким, хриплым, но чарующим голосом — что-то среднее между склонным к чёрному юмору провозвестником апокалипсиса и Барри Уайтом. Заглавная песня, открывающая альбом, сочетает неунывающий пессимизм с танцевальным синтезаторным грувом. «I’ve seen the future, baby: / it is murder», «Я видел будущее, детка: это убийство» — в своём пророчестве Леонард идёт на шаг дальше Принса, в чьей песне 1989 года, которая тоже называется «The Future», поётся: «I’ve seen the future and boy it’s rough» («Я видел будущее, и это будет жёстко»), и упоминает Сталина, дьявола, Чарльза Мэнсона и Христа. Леонард составляет каталог грехов Запада: крэк, аборты, анальный секс, Хиросима и, хуже всего, плохие поэты, — и сам появляется на сцене как «маленький еврей, написавший Библию» («Я не знаю точно, откуда взялась эта строчка, — говорил Леонард, — [но] я сразу понял, что это хорошая строчка, — как только она появилась» [18]). Это идентификация и утверждение самого себя — как у рэперов, как в песне «Hoochie Coochie Man». «В этой песне есть юмор и ирония, есть отстранённость от описываемых событий, которая делает песню возможной. Это искусство. Это хороший танцевальный трек. В ней даже есть надежда. Но источник этой песни — ситуация, угрожающая жизни. Вот почему к концу ты чувствуешь себя разбитым» [19].

В тексте волнующей душу песни «Democracy» Леонард, по-видимому, достигает максимальной для себя социополитической прямоты. Здесь нет ни Авраамов, ни Исааков, ни мясников:

It’s coming… from those nights in Tiananmen Square… from the fires of the homeless from the ashes of the gay…

I love the country but I can’t stand the scene And I’m neither left or right I’m just staying home tonight, getting lost in that hopeless little screen.

Она приходит… из ночей на площади Тяньаньмэнь… из костров бездомных из пепла геев…

Я люблю эту страну, но не могу вынести происходящее И я не левый и не правый я просто сижу сегодня дома

пропадаю в этом безнадёжном экранчике.

В интервью того времени Леонард называл демократию «самой великой религией, созданной на Западе», прибавив: «[как] сказал о религии Честертон, это отличная идея, жаль, что никто пока так и не попробовал её на практике» [20].

Среди всего этого хаоса и апокалипсиса есть моменты покоя: «Light as the Breeze», об исцеляющей силе куннилингуса, и «Always» — правда, эта сентиментальная песенка сыграна с иронично утрированной пьяной лихостью, а нежности «Light as the Breeze» противостоит ощущение, что утешение, которое приносит секс и любовь, кратковременно — это всего лишь пластырь, который ты наклеиваешь перед тем, как вернуться на ринг и начать следующий раунд. В шедевре альбома, «Anthem», Леонард поёт:

Ah the wars they will be fought again The holy dove She will be caught again bought and sold and bought again the dove is never free Ах, мы будем снова вести войны Священная голубка будет снова поймана куплена и продана и куплена снова

голубка не бывает бесплатной/свободной

И всё же есть надежда:

Forget your perfect offering There is a crack in everything That’s how the light gets in.

Забудь о своём безупречном подношении В каждой вещи есть трещина Так внутрь попадает свет.

«Свет, — объяснял Леонард, — это способность примирить свой опыт, свою печаль с каждым новым днём. Именно это понимание — вне смыслов, вне значений — позволяет тебе жить свою жизнь и принимать катастрофы, печали и радости — нашу общую долю. Но для этого нужно признать, что в каждой вещи есть трещина. Думаю, что любой другой взгляд неминуемо ведёт к безнадёжному унынию» [21]. Леонард уже говорил когда-то, что в его песнях должен быть баланс тьмы, света и тьмы, баланс между истиной и ложью, и на альбоме The Future у него это получилось.