Ленька Охнарь

Жалеть Аллу не было надобности, и Леонид потерял приготовленные слова. С чего это она такая... праздничная? Вон как духами несет: кажется, любимой резедой? А может, это хорошо, что она не падает духом? И все-таки Леонид считал, что после вчерашнего Алла будет если не смущена, то хотя бы сдержанна. Она смотрела, улыбалась и молчала.

— Что делаешь, Аллочка?

— Занималась. Боюсь истории.

— Плюнь. Теперь уже поздно. Идем погуляем? Можем сходить в «Аврору», там какой-то фильм с Чарли Чаплиным.

Она отрицательно покачала головой.

— Не пойдешь? — вконец удивился Леонид. Мало того, что ему не пришлось утешать Аллу, она даже не хочет вместе посмотреть кинокартину.

— Не могу сегодня.

— Не пойдешь? — словно машинально повторил Леонид, — Но... почему?

— Потому, что кончается на «у». Ты верен себе: все хочешь знать.

Она приоткрыла дверь в аудиторию, что-то тихо сказала подругам.

Ей ответили смехом. Алла повернулась к Леониду, взгляд ее, улыбка показывали, что мысленно она все еще весело беседует с товарками. О чем? Не по его ли адресу прошлась? Леонид не показал вида, что обиделся. На его попытки завязать разговор Отморская отвечала односложно, коротко улыбалась: так любезные хозяйки держатся с засидевшимся гостем. Остолоп! С какой радостной рожей он влетел в коридор! И когда он научится сдерживать свои никому не нужнее чувства? Он произнес с наигранной беспечностью: — Ладно. Пойду почитаю.

Ha ходу достал папиросу. Часто, когда Леонид не знал, что сказать, сделать, он хватался за папиросу: создавалось впечатление, будто чем-то занят. Спичек не было, он спустился на первый этаж прикурить — не хотелось возвращаться в свою аудиторию.

Возле канцелярии неожиданно встретил Курзенкова, обрадованно попросил спичку.

— Не забываешь нас, Илья?

— Как можно! — В голосе Курзенков а звучала легкая, веселая усмешка. Мол, понимаю шутку, отвечаю ею же.

— Подшефные?

— Подшефные.

На нем был темно-синий шевиотовый костюм, шелковая рубаха с галстуком; верх бежевой габардиновой кепки он слегка замял над козырьком: так носили московские модники.

Леонид совершенно не подозревал, что в природе существуют темные вечерние костюмы. Для него иметь крепкие брюки и нечиненые ботинки значило одеваться с шиком.

Бровастое, самоуверенное лицо Курзенкова цвело румянцем свежевыбритых щек, белыми, словно просвечивающими полосками у подстриженных висков; из верхнего кармашка выглядывал кончик пестрого шелкового платочка. Красивым Курзенкова нельзя было назвать, но, отлично, строю одетый, молодой, здоровый, он выглядел внушительно и привлекал внимание.

Придерживаясь за перила, Леонид бегом поднялся по металлическим ступеням к себе на третий этаж. В аудитории не было ни души. Куда смылся Ванька Шатков? В булочную за батоном? Славный он малый, настоящий кореш. Почитать, что ли, в самом деле «Ярмарку тщеславия»? Сильна книжка. Почему-то неохота. Леонид сел на подоконник, скучающе стал глядеть на улицу.

В этот предвечерний час Мясницкая покоилась в тени, я лишь дом напротив был освещен оранжевым лучом света, прорывавшимся откуда-то из-за их рабфака. По обыкновению, тротуары словно шевелились от движения густой толпы.

Особенно она была густа напротив, у серого массивного здания Главного почтамта. По широким каменным ступеням озабоченно поднимались люди, исчезали за колоннами подъезда, за входной зеркальной дверью; навстречу им легко спускались те, кто уже отправил нужные письма, поговорил из будки автомата по телефону. И почти всегда в сторонке у стены ожидала разодетая женщина, то и дело поглядывая на громадные круглые часы над входом, или нетерпеливо затягивался папиросой мужчина. Это влюбленные, назначившие свидания. Ребята нередко за ними наблюдали.

Стал наблюдать и Леонид. Внезапно он вздрогнул. Мостовую перед Почтамтом переходили Курзенков и... Алла Отморская. Он слегка прикасался к ее локтю, не беря под руку, но словно поддерживая. Леониду даже показалось, что он услышал его сочный, уверенный голос: «Делаю для вас, что могу. Даю комсомольское... » И грудной смех Аллы: «Так я и поверила». Нет. Это ему, конечно, почудилось. Расслышать слова с третьего этажа? Но откуда же они у него прозвучали в ушах? Впрочем, вечер тихий,, на улице, как нарочно, ни трамвая, ни машины. Э, да имеет ли это значение? Так вот почему Алла приоделась, вот кого ждала! Неужели действительно? Или это вышло случайно? Куда они отправились? Зачем?

Парочка достигла другой стороны улицы, свернула за угол, на Чистые пруды. Леонид долго еще неподвижно сидел на подоконнике. Казалось, он никак не мог прийти в себя.

Х

За четыре дня до экзаменов, когда аудитория только просыпалась, Шатков подвел к Леониду «циркача» Колю Мозолькова. Движения у Коли были вялые, он блаженно улыбался.

— Скажи вот Леньке.

— Да что говорить? — ответил Коля, томно мигая воспаленными ресницами. — Вторую ночь работаю на «Большевике». Профком, послал. Запаковываем ящики с печеньем и подтаскиваем к лифту. Печенья там! Ешь во! - чиркнул он себя по горлу. — Только выносить нельзя, обыскивают. Там и пирожные, и торта Но это на нижних этажах.