Ленин. Спаситель и создатель

Каменев и Рыков – последний тоже уже шёл, похоже, в антиленинский «расклад», распаляли Владимира Ильича тифлисской оплеухой, интриговали против Дзержинского и Сталина, и добились-таки в середине декабря 1922 года нового рецидива болезни Ленина, выведя его из оперативной работы.

Всё это мы уже знаем, но пока что мы не остановились на последних проявлениях политической мысли Ленина конца 1922 и начала 1923 года – так называемых «Последних статьях и письмах»…

А они стуят того, чтобы о них сказать…

После декабрьского приступа Ленин писать не мог, поскольку правая рука отказала, и с 23 декабря 1922 года начались ленинские диктовки…

Вначале врачи разрешили работать всего по пять минут в день, что Ленина очень злило. Вообще-то для опытных медиков подобное решение выглядит до удивления непрофессиональным. Зная эмоциональность пациента, можно было сказать ему о необходимости ограничения времени работы его самочувствием, не называя смехотворно малого конкретного срока, который не мог не быть встречен Лениным с раздражением. А уж в рабочем, как говорится, порядке, можно было мягко сворачивать работу после тех же пяти-семи минут…

Через день врачи вообще запретили диктовки – словно нарочно выводя Ленина из себя. Он и впрямь взбунтовался и заявил, что или ему позволяют продолжить работу, или он отказывается лечиться…

Постепенно время диктовок увеличилось до 30–40 минут в день, и заранее предуведомляю читателя, что среди них нет ни одной, касающейся проблем мировой революции, – только внутрипартийные проблемы, проблемы государственного управления и социалистического развития России…

Под «последними письмами» понимается прежде всего «Письмо к съезду» и добавления к нему. «Письмо» было продиктовано 23, 24, 25 и 26 декабря 1922 года, добавление «К отделу об увеличении числа членов ЦК» – 29 декабря 1922 года, а добавление, касающееся только Сталина («Сталин слишком груб…» и т. д.) – 4 января 1923 года.

О «Письме к съезду» и добавлениях к нему ранее было сказано достаточно. Прибавлю лишь, что они носили крайне конфиденциальный характер и не предназначались, естественно, для печати.

Явно не для печати Ленин диктовал и письмо «О придании законодательных функций Госплану». Оно было продиктовано 27 и 28 декабря, и затем в два приёма 29 декабря 1922 года, и содержало ряд чисто деловых соображений, важных не для широких масс, а для узкого слоя высших управленцев. Так, Ленин писал (в смысле – диктовал):

«Я думаю, что во главе Госплана должен стоять человек, с одной стороны, научно образованный, именно по технической либо агрономической линии, с большим, многими десятилетиями измеряемым, опытом практической работы в области либо техники, либо агрономии. Я думаю, что такой человек должен обладать не столько администраторскими способностями, сколько широким опытом и способностью привлекать к себе людей»[1474].

Это письмо было передано Крупской в ЦК почему-то лишь в начале июня 1923 года и впервые опубликовано в 1956 году. Задержка с передачей письма странна, но, возможно, она объясняется тем, что Крупская не хотела снабжать Сталина дополнительными аргументами против Троцкого, а какими конкретно, поясню в своём месте…

30 декабря, а затем в два приёма 31 декабря 1922 года было продиктовано письмо «К вопросу о национальностях или об „автономизации“». И о нём было сказано ранее… Напомню, что оно содержало ряд резких слов в адрес Сталина, и впервые было опубликовано тоже в 1956 году – хрущёвцами.

В примечании 207 к 45-му тому Полного Собрания сочинений сказано, что «будучи тяжело больным физически, Ленин сохранил полную ясность мысли, необычайную силу воли, величайший оптимизм»…

Относительно воли и оптимизма сомнений нет, да и ясность мысли в целом видна из декабрьски-январских диктовок вполне. Но как раз в письме «К вопросу о национальностях или об „автономизации“» имеются и сумбурные места – здесь болезнь явно сказалась. Впрочем, не исключено, что эту диктовку в нужном направлении правила уже не ленинская мысль, а чужая, злонамеренная против Сталина, рука.

С этой ленинской диктовкой тоже всё обстоит странно! Ленин закончил её 31 декабря 1922 года. Затем его самочувствие лишь улучшалось, он продиктовал ряд статей для печати… Но в том же примечании 207 к 45-му тому утверждается, что «ввиду неожиданного обострения болезни 6 марта 1923 года Владимир Ильич не успел сделать окончательного распоряжения относительно письма».

Понять сие сложно…

С 1 января 1923 года до 6 марта 1923 года прошло 64 дня, и что же – у Ленина не нашлось времени отдать соответствующее распоряжение? Обнародовано письмо было, фактически, Лидией Фотиевой: 16 апреля 1923 года она накануне XII съезда направила письмо (реально – машинопись, конечно) в Политбюро, а точнее – отдала письмо Троцкому. Это не только высвечивает склонность Фотиевой к последнему, но и набрасывает на ситуацию покров тайны.

А, может, кое что, наоборот, – проясняет?