Лекарь (СИ)

«Что слышно в большом мире? — заботливо поинтересовался он, — как там великий ледник? Помню, много горя принес он рыбакам, захватив собой все побережье. Ну, да это дело прошлое, конечно, справились с ним, и следа не осталось!»

Женька многозначительно кивнул, подтверждая информацию, и на его рожице отчетливо проявилось недоумение. О каком леднике шла речь, если в последние пятнадцать лет растаял последний арктический айсберг, продержавшийся рекордно долгое количество времени. Вероятно, одичавший лесник совсем потерял связь с реальностью, или с ним делятся новостями нордсвильцы, видящие мир под особым углом.

Пока разговорчивый хозяин выяснял события большого мира, вода в котелке забурлила, и я, порывшись в широких карманах, извлек пучок засохшей травы, собранной на местном кладбище. Лесник, наблюдая за моими манипуляциями, только снисходительно хмыкнул, в свою очередь выуживая из собственных запасов целые пласты свалявшихся растений.

«Выбрось этот мусор, — хмыкнул он, — я угощу вас самым настоящим, лучшем во всей округе, чаем из трав, способных поднять на ноги даже после встречи с лютыми тварями»

Разумеется, добродушный хозяин имел в виду волков, стаями атакующих мирное население, однако при его словах Женька завозился, бросив на меня тревожный взгляд. Эти движения заставили меня обратиться к делам насущным, и я приступил к зельеварению. Вероятно, гостеприимного охотника обидело мое равнодушие относительно его приглашения выпить с ним чайку, поскольку он, не говоря ни слова, вышел за дверь, утаскивая с собой волшебные снадобья. Женька неловко подтянул к себе израненные ступни, обхватывая их ладонями.

«Потерпи, Женя, — хотел сказать я, но вместо ставших уже привычными слов, снова издал визгливый пронзительный звук. Женька вздрогнул, но больше никак не отреагировал. Наконец, вода в котелке выкипела, оставляя на самом дне вываренную зеленую жижу, концентрирующую в себе все полезные лечебные свойства. Я аккуратно нанес получившуюся мазь на ободранные Женькины ноги, и неожиданно перед моими глазами возник давний эпизод моей врачебной практики, когда я, спасая от обморожения одного неловкого типа, так же бинтовал ему кровавые лапы. Почему-то именно эти воспоминания пробудили во мне желание пополнить запасы жизненной энергии, но только не с помощью глупых химических концентратов или домашних пирогов. Мне захотелось почувствовать вкус настоящего живого человеческого мяса. Я, как мог, гасил в себе опасные порывы, доводя до конца медицинские процедуры, однако, когда были наложены последние штрихи, моя звериная сущность подняла голову, и я злобно оскалился на замершего Женьку. Не дожидаясь, пока мои инстинкты возьмут надо мной верх, я приподнял обмазанного зеленой жижей Женьку, и словно тряпичную куклу, вытолкал его за дверь, не в состоянии внятно произнести ему: «Беги!»

Глава 19.

Женька, неуклюже вывалившись из охотничьей сторожки, больно ударился о торчащую из земли корягу и настороженно замер. Он уже успел привыкнуть к новому образу брата, а вновь обретенная способность Тихона извлекать из себя человеческую речь и вовсе внушила расслабившемуся Дергачеву мысль о грядущих счастливых переменах. И вот теперь, вместо того, чтобы по праву наслаждаться этими самыми переменами, Женька опасливо прислушивался к звукам, доносившимся из сторожки. Вдруг крепкая бревенчатая дверь распахнулась, и на пороге показался Тихон. Его некогда яркие синие глаза заволокло мутной пеленой звериного желания уничтожать, а слюнявая пасть изрыгала весьма красноречивое рычание. Женька не стал взывать к здравому смыслу и напоминать Тихону об основах воспитания, его собственные инстинкты вопили ему о нависшей опасности и предлагали поскорее скрыться из поля видимости твари, которая окончательно поглотила его несчастного брата.