Лекарь (СИ)

«Как бы ты чувствовал себя в компании незнакомых людей, если бы тебе было семь, и ты был бы девчонкой?» — справедливо поинтересовался Женька, в тайне не разделяя собственных объяснений. Он еще помнил свою собственную дочку, без особого стеснения врывавшуюся к Женьке в самые неподходящие моменты и забрасывающую терпеливого отца лавиной вопросов, пожеланий и предложений. Впрочем, убеждал он себя, все дело в характере. Вероятно, несчастная Соня просто не знает, как поддержать светскую беседу, по причине застенчивости.

Когда ветреная Анастасия не явилась к следующему утру, Тихон основательно напрягся, а к обеду был готов оставить свой пост, наплевав на приличия и воспитание. Соня продолжала зависать, не двигаясь с места, и не желая издавать любые звуки. На все попытки Тихона впихнуть в упрямую барышню ложку разведенной химической бурды, она только крепче стискивала зубы и ожидаемо шла в отказ.

«Пойдем, Женька, — заявил Тихон на исходе вторых суток, — свою миссию я выполнил. А Соня, обладая такими суперспособностями, вполне просидит еще черт знает сколько времени, без особого вреда для организма.»

Девочка внимательно слушала гневную отповедь Тихона и продолжала сохранять выбранную однажды позу и завидную невозмутимость. Женька уже давно готов был оставить загадочную обитель, поэтому без вопросов двинулся на выход, припоминая про себя озвученную Настей кодовую комбинацию выхода. Однако, стоило Женьке приоткрыть входную дверь, как тут же до них донесся негромкий гул, в котором обновленный Тихон отчетливо расслышал обрывки разговора. В беседе речь шла о гражданке Анастасии Алексеевне, а точнее, об ее постояльце, полулегально поселившимся в ее казенных апартаментах. Негромкая беседа не позволяла уловить все нюансы, однако одно было предельно ясно — нежданные визитеры отчаянно желали видеть несговорчивого ученого, и какую роль в этом сыграла Настя, оставалось невыясненным. Тихон мышью шмыгнул обратно в квартиру, увлекая за собой Женьку и вопросительно уставился на приятеля.

«Что будем делать, друг Женя? — едва слышно проговорил он, — милая Настенька необдуманно проявила сострадание, а возможно, сделала это вполне сознательно, но в любом случае, по мою душу сейчас поднимаются важные и значимые, кем бы они не были. Решай быстро, дружище, что будем делать? С моей биографией мы живо обеспечим Анастасии Алексеевне почетное место в неуютных стенах цугундера, или же посодействуем росту ее карьеры. Все зависит от поставленных ей целей.»

Впрочем, при обсуждении с Женькой подобных вопросов, ответ был очевиден и без длительных прений. Тихон, интуитивно почуяв согласие на побег, рванул вглубь огромной гостиной, и, повинуясь порыву, сгреб в охапку заторможенную Соню, никак не проявившую эмоций по поводу такого грубого вмешательства в ее неподвижность. Через пару минут все трое уже взбирались по непрочной железной лесенке, ведущей на чердак. Женька был уверен, что их спонтанные перемещения быстро станут достоянием гласности, и в любом случае важные и значимые сообразят, что квартира была обитаема минуту назад. Опасения, к счастью, не оправдались, и вскоре они галопом неслись по железной крыше, изредка притормаживая и отыскивая пути отступления. Такие пути обнаружились в самом краю невозможно длинной многоэтажки, протянувшейся через всю улицу. Тихон ловко скатился по похожей лестнице, крепко прижимая к себе невесомое Сонино тельце, а Женька без затей спрыгнул вниз, минуя скучные приспособления. Когда все трое оказались на пустынной улице, а бушующий в венах адреналин немного угас, Женька с любопытством поинтересовался, что дальше намерен делать его чрезмерно чувствительный брат.

«На кой черт ты прихватил эту Соню? — недовольно пробормотал он, осторожно оглядываясь по сторонам. — можно подумать, что в твоем ослепительном обществе девочка останется в полной безопасности. К тому же, как ты мог сделать какие-то выводы из пары фраз, случайно подслушанных на лестнице. Мало ли Анастасий Алексеевн проживает в подъезде? Не забывай, что средства связи отключены, свой информационный браслет ты можешь выкинуть, если не хочешь снова наслаждаться чарующими звуками дивного русского мата, льющегося из эфира»

Женька долго еще упражнялся в риторике, стараясь не выходить за рамки выбранной тематики, пока терпеливый Тихон не прервал красноречие грубоватым пинком.

«Прекрати, Женя, — глухо проговорил он, — если наша Настя не при чем, то уже сегодня мы об этом узнаем, вернувшись в квартиру. А что касается Сони? Может случиться, мы сумеем отыскать ее мать раньше, чем спецслужбы отыщут мою сиятельную персону».

Возможно в словах Тихона таилось здравое зерно, и Женька даже согласился принять участие в спасательной операции по возвращению в семью мало эмоциональной Сони. Дождавшись вечера, Женька поделился с приятелем тщательно разработанным планом.

«Я пойду один, — заявил он на все возражения Тихона, — мои документы в относительном порядке и меня за последние полгода ни разу не арестовывали. Подожди меня где-нибудь, не привлекая внимания. Я быстро.»