Лекарь (СИ)

Женька откровенно скучал, находясь в вынужденной изоляции. Его пугал интерьер пафосного жилища новой знакомой, сама же знакомая не производила на приземленного Женьку никакого впечатления. Узнав о ее принадлежности к ученой братии, Женька потерял к теме интерес, справедливо видя в симпатичной барышне очередную одержимую.

«Как можно настолько глубоко погружаться в науку? — думал он, прислушиваясь к негромким беседам Тихона и Насти, — тем более, что по ее же словам, особых результатов это погружение не приносит»

Вечерние брифинги были нечастыми, скорее это был просто повод для Тихона оправдать свое присутствие в чужом доме, и попытка принести хоть какую-нибудь пользу, делясь советами. Настя почему-то не желала расставаться со скромными постояльцами, аргументируя тем, что очень боится жить в таких огромных хоромах в одиночестве. Как-то вечером она, после трехдневного отсутствия показалась на пороге с девчушкой лет шести-семи, худенькой и невероятно застенчивой.

«Моя нянька, которая присматривала за Соней, больше не желает нести ответственность за чужого ребенка, — объяснила Настя свое решение, — так она заявила мне, когда я заехала навестить Соню. Прохор, не мог бы ты сегодня присмотреть за ней, пока я буду на работе? К следующему дню я постараюсь определить ее в группу надзора. Очень тебя прошу, Прохор, выручи.»

У Насти была странная манера вести диалоги. Она как будто и вовсе не замечала присутствие в квартире еще одного жильца, всегда обращаясь только к Прохору. Женька даже не мог бы сказать с уверенностью, что придирчивая Настя знает его имя. Варвар не обижался на такое отчетливое игнорирование. Ему было достаточно и того, что Настя не гонит его прочь и иногда кормит обедом. Впрочем, Женька с удовольствием бы и вовсе сбежал из негаданного пристанища, ощущая их общую с Тихоном ненужность и неуместность присутствия. Однако, отзывчивый Прохор Степанович конечно же согласился стать нянькой, оговорив точное время, ограничив его до пары суток.

«Не дольше, Настя, — заявил он, — я не знаток детской психологии.»

Настя очень серьезно кивнула и пообещала, что уже завтра Сони тут не будет. Отвратительно пугающие своим названием группы надзора были созданы в период эпидемии как раз для таких случаев и собирали под свое крыло детей разных возрастов. Тихон, послушав подробный отчет об условиях набора в группы, еще раз напомнил Насте о паре суток и, пожелав удачного дня, грустно обернулся к Женьке.

«Что делать, приятель, — покаянно пробормотал он, — мне приходиться соблюдать эти чертовы условности и правила, иначе я не могу. К тому же жить в человеческих условиях куда предпочтительней ночевок в оврагах»

Женька решил никак не комментировать такое расплывчатое объяснение, переключив все внимание на нечаянную подопечную.

«Привет, — кивнул он девчушке, продолжавшей неподвижно стоять в дверях. — давай знакомиться. Ты — Соня, твоего нового няньку зовут Прохор, а я Женя и не имею к процессу воспитания никакого отношения!»

Соня никак не отреагировала на Женькины приветствия и неловко протиснулась в гостиную. В ее поведении, жестах и мимике присутствовала та самая скованность, которая громче всяких слов говорила об одиноком житье, об отсутствии навыков общения и целом списке комплексов, терзающих заторможенную воспитанницу.

«Присядь, Соня», — вспомнил о возложенных обязанностях Прохор и решил продемонстрировать опекунское мастерство. Девочка неловко опустилась на край антикварного дивана, выполненного в стиле барокко, и снова замерла.

«Очень удобная воспитанница, — тут же подумал Женька, — во всяком случае, нам не придется ломать голову, чем ее занять до прихода матери.»

Суперсекретная лаборатория, где трудилась неугомонная Настя, видимо, имела ненормированный график, поскольку ни вечером, ни с наступлением ночи Анастасия так и не появилась, а Тихон заметно занервничал.

«Настя оформляет ребенка в группу надзора, — заявил он, больше обращаясь к самому себе, — как раз после окончания рабочего дня, раньше, видимо никак не получалось»

Пока Тихон присматривал за девочкой, Женька с любопытством наблюдал за Тихоном и не переставлял удивляться пышной палитре эмоций, то и дело возникающих на утонченном лице.

«Что не так с этой девочкой? — озадачился однажды нянька, оставив подопечную на произвол судьбы и поднявшись наверх, — она сидит неподвижно третий час подряд и не похоже, чтобы у нее в планах было что-то круто поменять. Я не смог выжать из нее ни слова, хоть и очень старался. Женя, расскажи мне, где я ошибся?»

Женька с удовольствием рассказал бы, что недальновидный брат ошибся в тот момент, когда согласился присматривать за Соней, но поглядев на его потерянную рожу, только пожал плечами.