Легкомысленное пари

— Глупый Битей тявкнул, они услышали и убрались из конюшни. А я вылезла следом за ними и укрылась за бочками с водой. И увидела, что у чужака уже нет мешка за спиной. Он уходил без мешка!

— Если мешок был оставлен в конюшне, это означает… В котором часу назначен фейерверк? — спросил неожиданно Маркус.

— Вероятно, в полночь, как обычно, — произнесла она несколько удивленным тоном.

— Филиппа. — Он обхватил ее плечи и привлек к себе. — Я должен немедленно мчаться в конюшни. Возвращайся в дом и скажи Бирну, куда я отправился. И пусть он не спускает глаз с лорда Стерлинга.

— Что?! Я ни за что не вернусь. Я иду с тобой.

— Филиппа, это может быть очень опасно, — с нежностью произнес он, лаская шелк ее платья.

— Я знаю, — ответила она. — И поверь, я хочу быть с тобой не потому, что ищу приключений. Но эти конюшни такие огромные, и без меня ты просто ничего там не найдешь.

— Какой-то шанс у меня все же есть, — произнес он, погладив ее по щеке, и тут же поспешил прочь.

Но Филиппа Беннинг была не из тех, кто сдается. Не успел он свернуть за угол дома, как почувствовал ее цепкие пальцы на своем запястье.

— Напрасные надежды, мистер Уорт, вам не избавиться от меня.

Маркус стоял перед выбором: отвести ее назад в бальный зал и препоручить заботам Тотти и маркиза или подняться с ней наверх и запереть ее в ее же комнате. Но ни на то, ни на другое времени уже не оставалось. И он махнул рукой.

Конюшни располагались на расстоянии мили от дома, и путь к ним пролегал по извилистой тропинке. Но можно было идти и напрямик, с тыльной стороны дома, минуя лабиринт и сады с фонтанами.

Маркус и Филиппа пробежали краем сада и понеслись напрямую через выгоны для лошадей. И вот наконец они оказались перед главными конюшнями Гемпширов. Филиппа права, они действительно гигантские, подумал Маркус, подавая ей руку.

— Здесь лорд Гемпшир держит самых отборных лошадей, — пояснила Филиппа, прочитав его мысли. — Их больше сотни.

Ворота в конюшню были не заперты, но, когда он потянул за створки, петли страшно заскрипели. Однако никто не поспешил узнать, что случилось. Темно, даже в помещении для конюхов — на этот раз, похоже, все отправились смотреть фейерверк, предположила Филиппа.

— Мы одни, и это отлично, — произнес Маркус. — Так… где же стоял Стерлинг со своим спутником?

Она показала ему, куда нужно двигаться, но что-то заставило его придержать ее за руку. Он приложил палец к губам, призывая ее к молчанию. Ночной воздух был тих, только пофыркивание лошадей нарушало покой здания.

Он уже хотел отпустить ее руку, когда послышался скрип сапог по свежему сену. Маркус быстро потащил Филиппу в дальний конец конюшни и прижал ее в углу к стене, прикрывая собой ее платье, переливающееся в темноте серебряными нитями.

Затем они услышали женское хихиканье и воркующий мужской тенор с плебейским акцентом:

— Джордж сказал, что все ребята уйдут смотреть фейерверк, и мы будем здесь одни.

Женщина хихикнула:

— Я не могла дождаться, когда ты придешь за мной. Выходные так быстро проходят…

Шаги приближались, воркование влюбленной парочки становилось все отчетливее. Маркус сурово поджал губы. Он должен найти эту адскую машину, несомненно, оставленную здесь после полудня. А эта парочка здесь совсем некстати. И он нашел один-единственный способ, чтобы заставить их уйти.

Голова Филиппы нежно покоилась на его плече, он прижимал к себе ее стройное длинное тело. Ее глаза искали его глаза в темноте… Он понял, что больше не в силах бороться с собой… Плотина была сорвана, и сумасшедшее течение понесло его вдаль…

— Извини, — прошептал он, приникнув губами к ее губам.

Глава 19

Он весь пылал — она бесконечно влекла его. Когда коснулся ее губ, она растворила их немедленно, как будто сама только и ждала этого. Рухнули все барьеры, его язык беспрепятственно ласкал ее губы и рот… Каждый нерв его тела был в напряжении. Она слабо вздохнула, как ангел, павший на землю и не имеющий более сил взмыть ввысь. Ее изнемогшее тело словно приглашало его сделать последний шаг…

Он говорил себе, что бесчестно использовать эту ситуацию, вспомнил даже нагоняй, полученный им от Бирна…

Но кровь, пульсировавшая в его венах, говорила, что ей незачем знать об этом.

Он оттеснил ее глубже в угол, обнимая, лаская ее шею и грудь в бальном декольте. Ее плоть была такой молодой и свежей, такой опьяняюще прекрасной… Ее грудь так и просилась наружу из откровенного выреза, соски набухали под его рукой, говоря о ее возбуждении. Она вздрагивала от этих прикосновений, и весь ее вид говорил о том, что она жаждет продолжения. И он продолжал более чем охотно.