Легкая еда (ЛП)

  Скелтон играл с карандашом, осмеливаясь нарушить симметрию своего стола. — Ты знаешь, что это будет означать, не так ли? Двухуровневая полиция, вот что это будет означать. Все дальнобойщики и способные мальчишки собрались вместе, чтобы полировать докторские диссертации друг друга, а остальные из нас остались копошиться с украденными горными велосипедами и нарушениями правил дорожного движения.

  Резник задался вопросом, не происходит ли это уже каким-то образом. Хелен Сиддонс, например, умный молодой инспектор, которая задержалась на станции достаточно долго, чтобы установить сейсмограф под разваливающейся конструкцией брака Скелтона. Она была назначена инспектором в возрасте, когда Резник еще стеснялся быть сержантом; вот он, лет сорока пяти, все еще инспектор, а где она? Занимал пост главного инспектора в Сомерсете. Как сказал Рег Коссолл несколько вечеров назад в пабе: «Если бы этой своекорыстной корове посчастливилось быть не только самкой, но и черной, она бы уже была суперинтендантом, не говоря уже о гребаном старшем инспекторе! ”

  «Нет, Редж, — рассмеялся Грэм Миллингтон. — Лучше бы она трахалась с инспектором, это был наш Веселый Джек.

  Глядя теперь на Джека Скелтона, Резник задавался вопросом, было ли это правдой. О, Скелтон явно нравился ей, Сиддонс, и она обратила это в свою пользу. Но выходило ли это дальше долгих взглядов и почти скрытых взглядов, Резник не знал. И кроме того, это почти не имело значения: имело значение то, что, по мнению Элис Скелтон, произошло. Прелюбодеяние в уме так же трудно стряхнуть, как пятна любви на простынях. В последний раз, когда Резник был в доме Скелтонов, это было все равно, что наблюдать за медвежьей травлей между взрослыми, едва давшими согласие.

  — Тем не менее, если повезет, Чарли, — сказал Скелтон, — мы оба встанем и уйдем, вдвоем, до того, как это произойдет. Вышвырнуть на траву с пенсией и всем, что нынче дают вместо золотых часов.

  Резник так не думал. Скелтон, может быть, но для него самого выход на пенсию был чем-то, что скрывалось в последние серые часы перед утром; один из тех зверей, подобных раку простаты, которые преследуют вас во сне.

  — Линн Келлог, Чарли. Он подождал, пока Резник был почти у двери. — Хорошо, она?

  Резник медлил с ответом, задаваясь вопросом, было ли что-то, что он должен был заметить, что-то, что он упустил. "Отлично. Почему ты спрашиваешь?

  — О, нет причин. Скелтон посмотрел на Резника сквозь сжатые пальцы. — Она снова начала ходить к этому терапевту, вот и все.

  Тогда никакая причина, подумал Резник, возвращаясь по коридору к собственному кабинету, была не совсем верной. Как он хорошо знал, причин было достаточно.

  Пятнадцать или около того месяцев назад Линн была похищена человеком, которого выслеживал Резник и его команда. Мужчина уже дважды убивал женщин, которых он мучил надеждой на свободу, прежде чем жестоко покончить с ними; это была игра, в которую он играл, и он играл в нее с Линн, попеременно то проявляя к ней доброту, то угрожая ей, удерживая ее в холоде и в цепях. Днем он мог говорить с ней негромкими романтическими тонами, а ночью, в тесноте фургона, он мастурбировал над ней, пока она притворялась спящей.

  После длительного судебного разбирательства, на котором все это мучительно тянулось для того, чтобы все читали в своих газетах и ​​каждый вечер видели повторы по телевизору, доводы этого человека о снижении ответственности были проигнорированы, и он был приговорен к пожизненному заключению. Минимум двадцать пять лет.

  К тому времени, когда ей было чуть больше пятидесяти моложе, чем ее матери сейчас, Линн знала, что он может ходить по тем же улицам, дышать тем же воздухом. На повороте за любым углом она могла встретить его, снова услышать, как он сквозь шум переполненного бара спрашивает, не угостит ли он ее выпивкой; его пальцы постукивали по окну в следующий раз, когда ее машина сломалась, заглядывающее внутрь лицо, размытое дождем, мелодия его голоса, эта улыбка…

  Были и другие вещи, которые этот опыт пробудил в сознании, вещи, которые Линн изо всех сил старалась забыть.

  Она сидела за своим столом, когда Резник вошел в офис уголовного розыска, спиной к нему, слегка сгорбившись, когда она делала записи в своем блокноте, разговаривая по телефону. Кевин Нейлор, как и Линн, детектив-констебль лет двадцати, подключался к компьютеру, проверяя случаи поджогов в связи с недавним пожаром, в котором погиб четырехлетний азиатский мальчик. Грэм Миллингтон, сержант Резника, сидел с пожилой чернокожей женщиной, уговаривая ее рассказать об обстоятельствах ограбления, свидетелем которого она стала в местной букмекерской конторе, кражи трех тысяч фунтов и менеджера, выздоравливающего после серьезных травм головы в Королевском медицинском центре. Другие столы были пусты, офицеры бродили по городу, задавали вопросы, стучали в двери.