Легкая еда (ЛП)

  Лицо, близкое к стеклу, он видел за пределами своего отражения очертания аккуратной задней комнаты, где все было упорядочено и расставлено по своим местам, как в домах старых джоссеров. Во всяком случае, некоторые из них. Те, что не болтали с тобой на улице, полуутонув в собственной чепухе, сидят в своей собственной моче. Да, он поспорил, кто бы здесь ни жил, вытирал пыль каждое утро, передвигая каждую чертову безделушку с полки. Ники и раньше проделывал такие места: деньги прятали в самых глупых местах, очевидно, в вазах, между страницами Библии, в коробках из-под печенья. Триста, которых он нашел однажды, почти триста, засунутых в зад этого осла, подарок от Скегнесса.

  Бесшумно перебравшись на кафельный подоконник, Ники скользнул пальцами по верхней части окна и начал скользить вниз.

  Семь

  Ники постоял достаточно долго, чтобы его глаза привыкли к свету. Стол, комод, буфет, каминная полка, стулья — постепенно детали оттачивались на свои места. Семейные фотографии. Он уже повернул ключ, чтобы отпереть заднюю дверь, и отодвинул засовы; он мог бы выйти оттуда в считанные секунды, если бы ему пришлось. Но он не собирался. Где бы они ни были, люди, которые жили там — в одной из этих престарелых поездок на автобусе или надоедали своим родственникам, — их здесь не было. Тихо, как в долбанной могиле.

  Сначала он сделает эту комнату, а потом переднюю. Не торопитесь, Ники, не торопитесь.

  Брайан Ноубл последовал за мальчиком вниз, к деревьям.

  Он дважды проезжал мимо него, мальчик стоял в тени на краю падения уличного фонаря, держа сигарету на боку, сложенную в руке. Ноубл припарковал машину на ближайшем переулке, стараясь запихнуть все, что могло быть украдено, под сиденья. Одна из женщин окликнула его, спросила, не хочет ли он хорошо провести время, но это было не то развлечение, которое интересовало его. Он мог получить это дома.

  В первый раз, когда он прошел мимо, замедлившись ровно настолько, чтобы судить о возрасте мальчика — четырнадцать или пятнадцать, мягкая плоть все еще вокруг этих жестких глаз. На обратном пути он заговорил, остановился и попросил прикурить.

  — Тебе не нужен свет, — сказал мальчик.

  «Не так ли?»

  — Пятнадцать фунтов, — сказал мальчик, не глядя прямо на мужчину, оглядывая улицу туда-сюда.

  "Зачем?"

  Мальчик показал ему почти элегантным жестом руки.

  — Не кажется ли вам, что это слишком много? — спросил Брайан Ноубл.

  "Одевают."

  Ноубл смотрел на лицо мальчика, на темные волосы, свободно свисающие на лоб, на первые ростки усов, темнеющих над верхней губой. Он представил лобковые волосы вокруг члена мальчика и почувствовал, как напрягаются.

  — А что, если я хочу с тобой что-то сделать? — спросил Брайан Ноубл.

  «Стоит тебе».

  "Конечно."

  Теперь мальчик смотрел на него. "Что ж?"

  Через улицу машина темно-синего цвета «Астра» почти остановилась, и женщина выпрыгнула с заднего сиденья, прежде чем машина остановилась. "Дурак!" Она сошла с тротуара, подняв средний палец высоко в воздух, когда машина набрала скорость.

  — У меня есть машина, — сказал Ноубл.

  «Придумай это».

  — Мы могли бы перейти к нему сейчас, это не займет ни минуты.

  "Нет." Он не знал почему, но ему это не нравилось. — Нет, — сказал мальчик. «Назад сюда».

  Ноубл посмотрел на фары с бульвара Грегори, натянутые в вечном движении между деревьями. «Это выглядит не очень удобно», — сказал он.

  "Одевают."

  Мальчик затер окурок сигареты ботинком и начал отходить. Ноубл задержал его рукой, сдерживая, но нежно касаясь руки мальчика. "Хорошо. Будь по-твоему».

  «Сначала деньги».

  «Что, здесь? Где все могут видеть?»

  "Деньги."

  Ноубл нащупал пятнадцать фунтов из тех пятидесяти, которые он засунул в карман брюк, прежде чем выйти из машины; свой бумажник он для безопасности запер в бардачке.

  — Я думал, ты хочешь чего-то большего, — сказал мальчик, глядя на деньги в своей руке.

  «Давай просто посмотрим, хорошо? Смотри, как мы идем. Думаю, этого достаточно, чтобы продолжать».

  Не говоря больше ни слова, мальчик повернулся, и Брайан Ноубл, не без возбуждения от страха, последовал за ним вниз к деревьям.

  Ники перевернул все банки и украшения, открыл все коробки и ящики, и все, что он нашел, это несколько фунтов пятипенсовиков в половинной бутылке из-под виски и почтовый перевод на один фунт сорок… два. Само собой разумеется, что у них не было ни стереосистемы, ни видеомагнитофона, только убогое пластиковое радио, которое не стоило брать, и телевизор с почтовыми марками, который был скорее современным, чем искусством.

  Ему придется попытаться подняться наверх. Посмотрите, что, кроме лучших брюк старика, они хранили под матрацем.

  Под истертой поступью ковра лестница чуть поскрипывала и стонала, как бы легко Ники ни ставил ноги.

  — Медленно, — сказал Брайан Ноубл шипящим шепотом. «Иди медленнее. Вот именно, вот так. Там."

  Он прислонился спиной к грубо отесанной каменной кладке кладбищенской стены, ее неровности сильно упирались в его плечи, затылок, основание позвоночника.

  «Вот оно, это прекрасно. Давай, давай».