Легион времени

– Это был Джон Барр, – беззвучно ответил тот. – Ибо будущий метрополис будет – или может быть – назван в его честь. В 1921 году ему двенадцать, это босой сын фермера-арендатора. Ты видел поворотный момент его жизни – и жизни всего мира.

– Но я не понимаю…

– Геодезические линии зависят оттого, какую вещь он поднимет с земли, – прошептал Мак-Лэн. – Либо магнит, обнаруженный нами в цитадели Сорэйньи, либо просто кусочек цветной гальки, лежащий рядом с магнитом. Небольшой выбор, связанный с тем, что Сорэйнья решила устранить магнит, позволяет выяснить, какой из двух возможных Джонов Барров будет существовать в реальности.

– Всего лишь кусок железа, – протянул Лэннинг.

– Семя Джонбара, – отвечал Уил. – Если он поднимет сломанный магнит, то обнаружит, что его нож загадочным образом притягивается к нему, заметит загадку, связанную с его полюсами. Его это заинтересует, породит всякие теории, эксперименты. Любопытство лишь усилится. В нем проснется ученый.

Он будет учиться, одалживая книжки у учителя в школе, что находится в долине. Наконец, оставит ферму, убежит от властного отца, ворчащего по поводу «книгочетства», станет работать и учиться в колледже. Станет преподавать науку в сельских школах, экспериментатором-любителем.

Временами пламя познания будет затухать в ней, монотонность жизни станет убивать вдохновение. Он женится, обзаведется двоими детьми. Но старая жажда знаний никогда не иссякнет до конца. Наконец, в возрасте пятидесяти пяти лет он снова сбежит – на этот раз от властной жены и несносного зятя, – чтобы продолжить свой научный поиск.

Маленький, лысый, пухленький человечек с мягким характером, мечтательный и непрактичный, он будет трудиться много лет в одиночестве в своем маленьком коттедже в Озарксе. Каждый заработанный цент пойдет на его самодельный прибор. Он часто будет голодать. Однажды сосед обнаружит его умирающим от голода и инфлюэнцы.

Но вот, наконец, в 1980 году, усталый, но торжествующий маленький старичок семидесяти одного года от роду опубликует данные о своем великом открытии. Динатомические тензоры – вскоре их сократят до «динат». Абсолютно новый закон природы, связующий жизнь и сознание с атомной вероятностью. Я остановился на одной его фазе, относящейся к водородному реактору. Но его тензоры откроют потрясающую новую технологию прямого высвобождения атомной энергии, под контролем человеческой воли.

Широко распространившись в мире, новая наука динат создаст целую новую цивилизацию – несмотря на то, что сам Джон Барр, вечно слишком занятой для материального успеха, будет тихо похоронен в том же году, рядом с маленькой церквушкой в Озарксе. Неограниченная энергия атомов, полностью прирученная, станет основной жизненной силой Джонбара.

Но и это еще не все. Человечество оторвется от земли и воспарит на крыльях, покинув рабские пределы. Динат принесет новые контакты сознания и материи, новые чувства, новые возможности. Постепенно, пока идет время, человечество адаптируется к полному использованию динат.

Голос говорившего наполнился благоговейным трепетом.

– И, наконец, возникнет новая раса людей, называющих себя динон. Прекрасные дети старого открытия Джона Барра, они будут обладать умениями и энергиями, о которых тот и мечтать не смел…

– Подожди! – прервал его Лэннинг, – Я видел динон! В первый визит Летони, очень давно, в моей комнате в Кембридже, она показала мне в кристалле времени Новый Джонбар. Город величественных сияющих башен. А среди них парят удивительные люди, как будто в чистом пламени!

Уил Мак-Лэн кивнул, его глаза блеснули:

– Я тоже видел Новый Джонбар. И видел обещанное сияние: триумфальный полет динон между звезд, в вечности. И получается, что в этом направлении история человечества бесконечна…

Но в другом направлении…

Он покачал белоснежной головой. В куполе воцарилась тишина. Лэннинг мог слышать ускоряющееся бормотание реактора, двигавшего корабль из туманной синей бездны вероятности к тихой сцене в Озарксе, которую они наблюдали через хрустальный блок. Он видел Лао Менг Шана, чистящего «максим» внизу на палубе, Барри Халлорана с ружьем наизготовку, внимательно вглядывающегося в синеву.

– Если мы не сможем вернуть магнит, то мальчик Джон Барр вместо него поднимет кусочек гальки, и колесо вероятности повернется – как это уже произошло – в сторону Гирончи, – медленно продолжал Уил. – Мальчик сожмет гальку в руке, метнет ее, чтобы убить поющую птичку. Всей его жизни впоследствии будет недоставать некоей искры. Она останется весьма похожей, но при этом станет разительно отличаться.

Джон Барр и в этом воплощении убежит из родительского дома, но станет сезонным работником, кочующим без своего жилья. Он женится на той же женщине, вырастит тех же двоих детей и, в конце концов, оставит их. Та же одаренность, обращенная на те же основные проблемы вероятности, приведет его к изобретению нового устройства для игры, на котором он выиграет и потеряет целое состояние. И умрет он без единого пенни, в том же самом году, и ляжет в ту же могилу.