Легенды. Предания. Бывальщины

Так порешили они на том крепко и разъехались кто куда. Те офицеры, что в армии были, подговорили на восстание других командиров и солдат, а князья при дворе готовили народ, который в самом Петербурге жил. Никто о том, что над царем и сенаторами петля затягивается, не знал. Все делалось втайне, в большом секрете держалось.

И вот за неделю перед самым рождеством христовым офицеры и князья вывели ко дворцу войска и давай бить из пушек да из ружей. Царь насмерть перепугался, не знал он, что делать, скорехонько собрал сенаторов и давай с ними совет держать. Пока они советовались, а из дворца половина окон уже было повыбито, стены ходуном ходили, с потолков лампы попадали. Царь хотел было на балкон выйти, да ноги его не несли, забился он в лихорадке, да и к тому же его медвежья болезнь подхватила. Потом он немного пришел в себя и сказал своим сенаторам и адъютантам-генералам, чтобы они подвели к дворцу его верные полки. А сенаторы и генералы ему говорят:

— Кого же вести, когда они сами по дворцу бьют из пушек и из ружей, нет, дескать, у тебя больше верных полков.

Царь от страха сразу обмер.

Генералы и сенаторы подумали: царь-то черт с ним, одного убьют — другой будет, а самим-то умирать не хотелось. Вот несколько сенаторов ползком выбрались из дворца, их никто не заметил, они переоделись: кто в монаха, кто монашкой, и выбрались из города. А за городом в казармах стояли еще полки. Солдаты и офицеры те ничего не знали об восстании. Сенаторы вызвали генералов тех полков, порассказали им, что на дворец бунтовщики напали. Те полки сдуру взяли да и скорехоньким маршем ко дворцу на помощь царю. Напали они сзади на восставших и такую смуту сделали, такую заваруху заварили, что не поймешь, кто кого бьет.

Бунтовщиков-то было не так много, а на подмогу царю пришло несколько полков. Дрались бунтовщики крепко, но не выдержали, начали разбегаться. Тут-то многих князей и графов из бунтовщиков поймали да сразу в крепость. Долго они сидели в каменных курятниках под землей, некоторые из них ослепли, многие сгорбились.

Самых главных зачинщиков царь приказал повесить. Их повесили. Несколько князей и графов сослали к нам. Тут, в Петровском заводе, они в тюрьме сидели, потом вольно поселились и жили до самой смерти. Добрые люди они были, старики о них рассказывали и нахвалиться не могли.

Вот так-то эти князья и графы пострадали из-за царя-кровопийца. Потом народ этому царю за все отплатил. Царя не вспомянешь добрым словом, а тех князей и графов, что у нас страдали, народ помнит и доброе слово о них говорит.

КНЯЗЬЯ-КАТОРЖНИКИ

Лет так сто назад здесь, около Нерчинска, на каторге работали разные князья и графы. Их сюда привезли из Петербурга. Они против царя восстали. За то и в каторгу попали. Жили они все в одном старом бараке. Зимой у них головы к подушкам примерзали, а летом их дождь обливал. Несчастным графам и князьям после петербургских хором этот каторжный барак хуже смерти казался. Вот утром выгонят их на работу, построят около барака, кандалы на руках и ногах звенят, а они стоят смеются. Стража на это сердилась и говорила промеж собой, какую же им кару придумать, чтобы они перестали смеяться.

Сколько лет они в этих бараках жили, и каждый день перед бараком, куда их выгоняли, народ собирался, чтобы на них посмотреть. Глядит на них, бывало, народ и говорит: «За что же этих родимых сюда пригнали? Раз они против царя поднялись, значит, тот заслужил. Такие люди зря не поднимутся, голова у них на месте».

А при народе им веселее было, одному-то в горе труднехонько. Погонят князей в шахту, а люди за ними валом валят. Стража их отгоняет, палками бьет, а они все следом за ними идут. Вечером, когда работа кончалась, народ снова к шахтам шел и провожал несчастных до барака. Каторжное начальство боялось, как бы их народ не освободил, и стало оно людей с того места переселять подальше от каторги политических. И это не помогло. Люди и из дальних мест к тем князьям-каторжникам на поклон приходили.

А когда к ним жены, сестры да невесты приехали, народу и того больше около каторжных собиралось. Тогда начальство испугалось, донесли они царю обо всем, и царь приказал перевести князей в Петровский завод. Там для них темную тюрьму построили, и прожили они в этой тюрьме, как затворники, до самой смерти.

КЮХЕЛЬБЕКЕР И ИРКУТСКИЙ ГУБЕРНАТОР

Царь знал, что ссылкой бунтарей не смиришь. Жили в то время те бунтари по всей Сибири и тут народ против царя настраивали. Узнал об этом царь и издал указ, чтобы всех бунтарей в Россию вернуть и здесь над ними строгий надзор учинить. В Сибири-то над ними не углядишь, а около себя спокойнее будет, тут тебе и сыщиков целая армия, и жандармов хоть пруд пруди.

Получил иркутский губернатор указ, чтобы ссыльного Кюхельбекера из Баргузина в Петербург домой отправить. Значит, вольную будто ему царь дарует, помилует. Поехал сам губернатор в Баргузин к Кюхельбекеру и говорит:

— Можешь домой ехать, царь тебе милость послал.

— Да мне и тут неплохо. — А сам подумал: «Чего я там не видел? Опять на проклятого царя смотреть, что ли?»