Легендарный

— Я никогда уже не сойду на землю. Никогда. Раньше мне хотелось выть от всего этого. От осознания собственной обреченности. Но теперь… все как-то поменялось.

— Тебе не нужна свобода?

— Я не смогу ею воспользоваться, — он посмотрел на меня и потянулся к шкафу. Брязднули несколько полупустых бутылок со спиртным. — Я так привык ко всему, что меня окружает, что не могу себе вообразить как буду жить иначе. Здесь, вопреки логике и разуму, я могу хоть как-то существовать, а там, за пределами корабля, в другой реальности и мире у меня нет никаких шансов. Опять скитания, опять поиск чего-то подходящего, опять нищета и голод.

— Я могу помочь тебе.

Он улыбнулся и было в этой улыбке что-то нехорошее.

— Ты уже помог мне больше, чем можешь представить. Тех денег, что ты отдал мне, хватит на долго. Не переживай за меня. Моя жизнь прошла, сейчас это просто движение к логическому концу. К тем печам в самом низу корабля, где сгорают тела всех кто заканчивает свой жизненный путь на этой богом забытой посудине. Я лишился своей свободы по глупости и уже не могу ничего исправить. У тебя же другая ситуация — ты молод, силен, у тебя есть навыки и умения. Ты все еще можешь исправить. И Эль-Данго, каким бы проклятым не было то место, как ничто иное подходит для этого дела.

Потом он налил себе спиртного в стакан и поднял его перед собой.

— За твою свободу, вернорожденный. За будущее, которое ты себе вернешь.

* * *

Эль-Данго относился к категории «мусорных» планет, как в прямом, так и в переносном смысле слова. Когда-то очень давно здесь работал огромный мусороперерабатывающий комплекс, включавший в себя четыре больших и дюжину малых заводов, разбросанных по всей планете, собиравших, сортировавших и переплавлявших металл, поставлявшийся сюда со всех горячих точек, отчего производство не останавливалось почти никогда. Лишь однажды, вовремя перемирия воюющих сторон, планета ненадолго застыла, погрузившись в молчаливый сон, чтобы на следующий день вновь взреветь всеми мощностями.

С тех пор прошло достаточно времени. Линия фронта ушла слишком далеко от планеты и доставка металлолома становилась все более не рентабельной, пока в конце концов все грузовые пути не опустели окончательно и заводы не замолкли до лучших времен…

— Вот и приехали, — заговорил капитан, стоя у иллюминатора и наблюдая за коричневым шариком, — Эль-Данго, давненько я здесь не был. Сколько прошло? — он спросил кого-то со стороны, но ответа не последовало. Я стоял рядом и наблюдал за всем происходящим. В этот день вся команда работала на предел сил. Почти аврал. Всюду носился экипаж, из машинного отделения доносились крики и мат, двигатель пыхтел изо всех сил и вскоре корабль должен был войти в плотные слои атмосферы, подвергнувшись сильнейшему давлению на свой корпус. Капитан обоснованно боялся — это читалось в его напряженном состоянии. Старая рухлядь и так дышала на ладан и скорее годилась для того, чтобы быть переплавленным на одном из местных заводов, но кэп не хотел. Он все время твердил что все пройдет как надо, что машина сможет пережить приземление и вот тогда он все подлатает.

Снижение началось ровно в два по бортовому времени. Сильнейшая тряска застала экипаж врасплох и разбросала людей по отделениям, держа всех в ожидании самого страшного. По корпусу пронеслась вибрация, листы начали вгибаться, трещать, кое-где система зафиксировала значительные повреждения. Капитан бросился к пульту управления, сел в кресло и принялся нажимать толстыми пальцами на кнопки панели.

— Стабилизировать руль! Мощности. Мощности, я сказал! Доложить обстановку в машинном!

По связи прокричали.

— Держать мощности в диапазоне между 50–70! — продолжал орать капитан.

Подбежал помощник.

— У нас… там.

— Что ты говоришь?

Из-за сирены слова было очень сложно разобрать.

— Зафиксировано несколько трещин, но обшивка пока держится!

— Ничего. Выдержим! Скоро все пройдет!

Корабль стремительно снижался. Оборудование искрилось, в отдельных помещениях погасло освещение. Но капитан шел на риск осознанно, словно чувствовал уверенность в ржавом корыте, за штурвалом которого находился только что. Затем удар — резкое торможение. Часть внешней бронированной хвостовой обшивки отлетела в сторону, оголив внутренние металлические пластины, дрожавшие как листья на ветру.

— Мощности до восьмидесяти!

Скорость снижения стала падать. Медленно, но стабильно корабль начал удерживать курс, ценой невероятного количества сожженного топлива и энергии. Два передних сопла были переведены в вертикальное положение.

Пуск.

Повторное торможение.

— Хорошо! Хорошо идем!

Капитан потянул штурвал на себя — нос корабля задерся высоко вверх и дополнительные ускорители, включившиеся в последний момент, окончательно выровняли грузовой корабль, не дав тому уйти в неконтролируемое пике.

Вскоре все стихло. Система пожаротушения включилась на втором и третьем уровне, гася возникшее пламя в нескольких помещениях, а генераторы подали свет, заменяя собой вышедшие из строя.