Легендарный

Наконец, когда метка индикатора вплотную приблизилась к ста, машина выплеснула накопившуюся энергию в сопла. Корпус задрожал. Все, что не было прикреплено, прибито или приварено, подпрыгнуло вверх. Адская карусель, невесомость, секунды состояния, когда небо и земля поменялись местами, стали боевым крещением для меня в качестве юнги на грузовом корабле. Я парил в воздухе, как птица. Барахтался, словно маленький ребенок в небольшой ванне, наполненной водой, думая, что так смогу двигаться в этом доселе неведомом для меня состоянии. Дрожь пропала. Генератор скинул часть нагрузки на смежные энергетические установки и стал громыхать вполовину меньше.

Оттолкнувшись от стены, я выпорхнул вперед, стремясь отлететь как можно дальше от стены и приблизиться к дверям. Запертые на внутренний замок, они не поддались и остались неприступными, пока кто-то с другой стороны не открыл их при помощи панели. Невесомость постепенно спадала. Притяжение на корабле восстанавливалось, а вместе с ним и ощущения магнетизма космического корабля.

— Ты в порядке? — спросил вбежавший космический моряк со шрамом на лице. Затем не дожидаясь ответа схватил меня под руки и поволок к выходу, где уже столпилось несколько десятков человек, в том числе и пара медиков, одной из которых оказалась женщина. Дымя сигаретой, она закинула длинные волосы за плечо, вытащила саквояж и тут же принялась осматривать меня на наличие травм. Дым валил из ее ноздрей целыми волнами. Мерзкий, отвратный, она глотала его огромными порциями, совершенно не заботясь ни о какой стерильности и безопасности во время осмотра.

— С этим все норм. Убирайте его.

Она оттолкнула меня в сторону, подняла приборы и медицинские инструменты, после чего твердым шагом направилась к бедолаге, обожженному мощнейшим ударом тока. Тело его находилось у энергетической установки и было все покрыто обугленными кусками кожи. Где-то сгорела одежда, запекшаяся кровь обволакивала открытые раны и последние минуты жизни моряка прошли под циничные слова врача, совершенно не заботившегося о пациенте, отходившего в мир иной под страшные муки.

— Этот скоро все… — заявила она, цинично бросив взгляд на все еще живого моряка.

— Сколько ему? — спросил кто-то из толпы.

— Пара минут.

— Дай ему обезболивающее.

— Бессмысленно. Пустая трата медикаментов.

Через несколько минут он скончался.

Она стояла возле него, куря одну сигарету за другой, пока второй врач осматривал остальных пострадавших. Они были страшные, грязные, какие-то уродливые и абсолютно непохожие на тех, с кем мне доводилось воевать в одном звене. Они были вольнягами. Все, кто сейчас находился на корабле, кто работал, обслуживал это ржавое корыто, были отбросами Кланов, жившими своей, особенной жизнью.

— Эй, — окликнул один из тех, кто стоял рядом со мной. — Ты чего такой испуганный?

Я с трудом поднялся на ноги, окинув взглядом всех присутствовавших рядом. Потом выглянул в машинное отделение. Энергетическая установка работала исправно. Из динамиков был слышен голос капитана, ворчливо упрекавшего «бродяг» в медленной работе, врача-женщину, курившую уже бог знает какую сигарету по счету, второго доктора постарше, собиравшего свои пожитки в кожаный саквояж и обходившего пострадавших по второму разу. Все эти люди будто не замечали его. И наверное это было к лучшему, ведь я никак не мог отделаться от мысли, что теперь являюсь частью команды, где не было ни одного вернорожденного и все, с кем мне предстоит жить и работать, для меня не являлись людьми по определению.

— Замир, этих в лазарет, жмура — в топку. И приберитесь здесь, а то и так живем как на помойке.

Приказ донесся до меня чуть позже, но отступать и перечить было нельзя. Я пошел вперед, толкаемый людским потоком и вскоре уже держал в руках носилки с телом единственного погибшего во время прыжка моряка. Громоздкое тело, похожее на вздувшегося клеща, оно болтыхалось словно желе всякий раз, когда мы резко поворачивали в одну из сторон. Потом спустились вниз по металлической лестнице, из последних сил стараясь не выронить труп, и сразу погрузили на механическую тележку, отправившую тело в пылающий крематорий, созданный как раз для таких дел. Языки пламени накинулись на новую жертву, обхватили со всех сторон и проглотили. Считанные минуты и ничего не осталось. Даже маленького намека на человеческое тело, лишь горсть пепла, высыпавшегося в специальный отстойник, где вскоре вылетело за борт вместе с остальным накопившимся мусором.

Моряк, что нес тело вместе со мной, поднес руку к сердцу и, наклонив голову, начал молиться. Я стоял, молча наблюдая за ним, потом подошел ближе и спросил что это было.

— Прощанье. Мы делаем так всегда, когда один из нас покидает судно. Старая традиция.

Потом он почесал густую бороду и протянул мне руку.

— Ты новенький? Я видел как ты вошел сегодня по трапу к нам на борт. Не буду говорить, что рад тебя видеть, но все равно здесь мы на одном корыте и жрать местную отраву, что готовит наш кок, будем тоже вместе. Малик.