Леди маскарада

– Вот тут ты абсолютно прав, – пробормотала Элинор.

Себастьян опустил глаза и покачал головой.

Он подумал, что на протяжении всего времени именно это было настоящей угрозой для их брака. Именно это, а не Беллисант или какой-то другой мужчина. Потеря ребенка – вот о чем постоянно вспоминала Элинор.

– Пожалуйста, – сказал он, – не позволяй мне потерять и тебя тоже.

Глава 20

На следующее утро Себастьян принес Элинор чай и утреннюю прессу в постель. Когда, держа газету под мышкой, он поднимался по лестнице с подносом, служанка его жены Мэри сказала, глядя на него укоризненно:

– Хозяйка просит оставлять поднос под дверью, если накануне она возвратилась поздно.

Это замечание прозвучало в ее устах как напоминание, что уж ей-то, преданной и верной, гораздо больше известно о привычках хозяйки, чем ее законному супругу.

– Я это учту, – подмигнув Мэри, сказал Себастьян. Та попыталась улыбнуться. Себастьян видел, что служанка его недолюбливает, и его это забавляло.

– Лорд Боскасл…

– Да, Мэри?

– Простите мне мою дерзость, но ее милость не любит, когда ее тревожат так рано.

– Мне это известно, – усмехнулся Себастьян. – Но предоставьте мне решать самому, когда я могу разбудить собственную жену.

Он принес поднос с чаем в спальню и осторожно тронул Элинор за плечо.

Весело насвистывая, Себастьян поставил поднос на тумбочку, не в силах скрыть радость от того, что его жена в конце концов станет принадлежать ему не только телом, но и душой.

– Нам нужно поговорить, – сказал он.

– Не сейчас. Я только что проснулась и плохо соображаю.

– Выпей чаю, дорогая. Дело срочное.

Через несколько минут Элинор развернула газету, которую дал ей муж, и ахнула:

– Ах, Себастьян, это ужасно!

Элинор с ужасом читала статью, в которой описывались последние «подвиги» Мейфэрского незнакомца.

– Ты показал мне это, чтобы позлорадствовать?

– Что ты, дорогая.

– Ты прочел это сам?

– Могу процитировать отрывок, который особенно запал мне в душу: « Так чего же он ищет? Каплю любви и внимания…»

–  «…самых красивых женщин Лондона, – продолжила Элинор. – В два часа ночи в скандально известный бордель на Брутон-стрит были вызваны два сыщика из Лондонского полицейского управления. Владелица борделя дала показания, что в ее заведение тайно пытался проникнуть человек, о котором вот уже более трех месяцев говорит весь Лондон. Хозяйка публичного дома столкнулась с ним лицом к лицу. Вот что она рассказала: "Я убедила Мейфэрского незнакомца снять маску"».

Себастьян сел на кровать.

– И когда он это сделал…

–  «…я увидела, что его лицо обезображено таким отвратительным шрамом, что я никогда этого не забуду. Когда я расспросила своего ночного гостя о том, что его побудило к подобным действиям, мужчина объяснил мне, что он житель Корнуолла и его лицо было изувечено во время взрыва на шахте. Это достойное жалости создание призналось, что его единственным утешением являются тайные визиты к лондонским красавицам, которые стали бы избегать его, если бы увидели, как он уродлив. Его преступлением являются одиночество, преклонение перед женской красотой и неудовлетворенное желание».

– Надо же было такое придумать, – нахмурилась Элинор. – Я никогда в жизни не бывала в Корнуолле.

– Тогда, может быть, нам пора туда съездить вдвоем? Там есть прекрасный курорт Пензанс. Будем бродить по пляжу, взявшись за руки. Как это было бы здорово!

– Ты видел эту картинку с его изображением?

Себастьян рассмеялся:

– Ее было трудно не заметить.

Элинор и Себастьян склонились над карикатурой, изображающей низкорослого господина с орлиным носом, показывающего читателям фигу.

– В придачу ко всему этот негодник еще и нахал, – заметил Себастьян. – Никакого уважения к людям.

– Обязательно было изображать его таким непривлекательным? – возмущенно спросила Элинор.

– Те персоны, которые его и вправду знают, могли бы догадаться, что это отвлекающий маневр, и оценить это.