Леди чародейка

– Пожалуйста, Эста, пожалуйста, не говори маме об этом! – прошептала Джиневра. Окончательно совладав со своим телом, подлетела к сестре, схватила ее за руку и взмолилась: – Прошу тебя, Эста!

– З-зачем ты это сделала?

– Это не я. Не знаю. Правда не знаю! – заламывая руки, воскликнула Джиневра.

– Это… это ужасно. Бесчеловечно. Как… как тебе в голову такое пришло?

– Эста, пожалуйста… – Вдох-выдох. Джиневра замолчала. И, собравшись с духом, заговорила вновь, чтобы рассказать обо всем. Она не знала, все ли поняла сестра из ее сбивчивой речи, но отвращение из глаз Колибри ушло.

– Значит, это с тобой не впервые? – постукивая пальцем по губам, задумчиво протянула Эста.

Джиневра быстро кивнула. Самой себе она сейчас напоминала испуганную мышь, которой не терпелось забиться в норку. Если Эста расскажет матери… Джиневре конец. Ее и так считают странной, а эти жуткие рисунки… Она знала, что скажет мать – Фираэль подобной «живописи» никогда бы не одобрила. Снова чувствовать на себе укоризненный взгляд, снова выслушивать бесконечные наставления… Снова чувствовать себя лишней, чужой, недостойной.

Этого Джиневра вынести просто не могла.

– Слушай! – внезапно оживилась Колибри. – А что, если я тебе спою? Многим моя песнь помогала…

– Но я же уже слышала твои песни прежде, и часто, – возразила Джиневра. – И вчера, на выступлении, и сегодня утром… А значит, они давно должны были подействовать на меня.

Нахмурившись, Эста покусала нижнюю губу ровными белыми зубами.

– Да, ты права. Это странно. Хотя… может, за столько времени ты уже привыкла к магии моего голоса? Что, если все это время она сдерживала… ну, ты знаешь, то, что было в тебе. А теперь, когда действие ослабело, все это вырвалось наружу, – бойко проговорила Эста. Даже глаза заблестели – так ей понравилась пришедшая в голову мысль. Она тряхнула головой. – Ну да ладно, значит, пойдем по другому пути. Если ты невосприимчива к моей магии, надо попробовать магию кого-то другого. Октавио, например – пусть он зарисует твою темную душу светлыми линиями. И ты сразу же излечишься, и перестанешь воображать себе весь этот кошмар!

– Но я не больна, – запротестовала Джиневра. – И моя душа не черная…

Эста фыркнула и гневно сощурила глаза.

– Ну да как же. Никто из знакомых мне людей никогда не рисовал ничего подобного. Эти ужасные твари… Как они тебе вообще в голову пришли? А впрочем, неважно. Магия творцов Агераля тебя излечит.

– Но как мы поймем, помогла она мне или нет? – робко спросила Джиневра.

Эста послала ей укоризненный взгляд, от которого она почувствовала себя не в своей тарелке.

– Я, между прочим, изо всех сил пытаюсь тебе помочь. А ты, вместо того, чтобы быть благодарной, мне перечишь! Или ты хочешь, чтобы это продолжало происходить с тобой?

– Нет, пожалуйста, нет! – воскликнула Джиневра. – Я очень хочу снова стать… нормальной. Такой, как все.

Эста фыркнула, словно говоря: «Ты никогда не будешь такой, как все». Стало обидно и горько, на губах появился солоноватый привкус – изо всех сил упрашивая себя не плакать, одну слезинку она все-таки не удержала.

– Пойдем, – бросила Эста. – Нужно торопиться, пока мама не вернулась домой.

День оказался насыщенным. Твердо вознамерившись излечить сестру, Колибри решила обойти полгорода. Джиневре пришлось побывать у Серджио, хорошего знакомого сестры – певца с глубоким и чистым, словно озерные воды, голосом. У скрипачки, которая, легонько касаясь смычком струн, плела тончайшее кружево целительных чар. У Октавио, у Элены, чей диковинный и завораживающий танец вгонял в гипнотический транс, после которого голова становилась пустой и легкой.

Когда закончился этот безумно долгий день, полный едкой горечи, страха и светлой магии, вдохновленной самой Фираэль, Джиневра засыпала умиротворенной. Даже улыбка – почти прозрачная, мимолетная, скользнула по губам.

Волшебство творцов Агераля обязательно изгонит тьму из ее души, тьму, заставляющие рисовать эти жуткие, кровожадные картины.

Иначе просто не может быть.

Глава десятая. Все пути ведут в Ордалон

Мне не дали шанса одержать вверх над тьмой, которая сейчас, по словам Лаэс, боролась во мне со светом. Изможденная вторжением Господина Льдов и потерей силы, которой я поделилась с миром, я легла спать. А проснувшись на следующее утро, обнаружила, что знакомая мне реальность исчезла.

Я шла по коридору и замечала одно разбитое зеркало за другим – и их осколки, усеявшие пол причудливым ковром. Чувствовала, как сосет под ложечкой, но заставляла себя идти дальше. Шаг за шагом – до тех пор, пока рука не легла на ручку двери, ведущей в спальню Дайаны. Не интуиция – голос Алистера, в котором было столько тоски и печали… Он повторял имя дочери, и звучавшая в его голосе тревога передалась и мне.

Даже чувствуя, что произошло нечто страшное, я не знала, чего ждать, когда открывала дверь. И то, что я увидела, было поистине ужасно.