Читаем Лед и пепел полностью

— Ну, нашу бухгалтерию не объедешь, — вмешался Виктор Чечин. — Они и здесь сумеют сэкономить фонд зарплаты.

Все рассмеялись. И я вспомнил одного ретивого хозяйственника в системе Главсевморпути по фамилии Купчий, который, чтобы не платить стопроцентную надбавку, положенную по закону работающим за Полярным кругом, издал приказ: «С сего числа приказываю: Полярный круг перенести севернее Игарки, а бухгалтерии пересмотреть в связи с этим полярные надбавки рабочим и служащим игарского авиаотряда»

Узнав об этом, Отто Юльевич Шмидт, будучи тогда начальником Главсевморпути, говорят, даже заболел. Отменив немедленно приказ, Шмидт вызвал в Москву Купчина, долго и молча рассматривал его и отпустил, не сказав ни слова и не «сняв даже стружки». Потом подошел к карте Арктики, висевшей на стене кабинета, взял кисть и по всему пунктиру Полярного круга, как его принято изображать в картографии, жирно провел красной тушью.

Первая часть этого сенсационного географического сообщения — достоверный факт, вторая — вольное творчество досужих пилотов.

Вскоре после старта, как только вышли в Берингово море, Саша Макаров связался с Номом. Погода была ясная, но море штормило. Ном сообщил, что ждет нас и вышлет для встречи двухмоторный бомбардировщик БИ-25, который покажет место посадки. Лагуна находится в двадцати километрах к востоку, у местечка Порт Сейфти. Все было ясно и вопросов не вызывало. Через два часа тридцать пять минут я записал в бортжурнал о перехода демаркационной линии времени и поздравил экипаж и пассажиров с тем, что они помолодели на сутки. А еще через час на горизонте ясного, палевого неба появилось перламутровое облачко, которое все росло, не меняя своей конфигурации. Рассматривая его в бинокль, Черевичный спросил:

— Что это? Кучевка или земля?

— Гора Осборн. Высота тысяча четыреста тридцать девять метров. Находится в шестидесяти километрах к северу от Нома.

Громов и Юмашев стояли за креслами пилотов. Часть пассажиров, по двое, спали на откидных койках, а остальные через центральные пулеметные блистеры следили за горизонтом, морем, восторгаясь необозримыми просторами, и поднимали неистовый крик при появлении черных веретенообразных силуэтов китов, которых они первоначально приняли за подводные лодки. Впереди, чуть левее, линия горизонта обозначилась темной чертой. Приближался берег. Там лежит Ном, но до него еще более ста километров. Как–то он выглядит, ведь мы его знаем только по клондайкским рассказам Джека Лондона.

Саша Макаров получил новую радиограмму, самолет из Нома вышел пять минут назад и идет нам навстречу. Я передаю ее Черевичному и прошу радиста узнать высоту идущего самолета: хотя видимость и отличная, но незачем идти лоб в лоб. Саша отстукивает на ключе и через ларингофоны сообщает:

— Идет на высоте две тысячи четыреста, путевая скорость четыреста восемьдесят километров. Командир капитан Пальмер, он же навигатор, а летчик — Коцебу!

— Хорошо чешут ребята! Слушай, Валентин, а пилот Коцебу не родственник ли русскому моряку Коцебу, именем которого на Аляске назван залив?

— Все возможно, Иван! Ведь семьдесят четыре года назад Аляска принадлежала России. Все побережье до нынешнего города Сан — Франциско было русским…

— Самолет! — перебивая меня, крикнул Черевичный, показывая вперед.

— Черт с ним, твоим самолетом! — почему–то с обидой ответил я.

— Потом доскажешь! — крикнул Иван. — Готовься к посадке и максимум внимания, местность незнакомая!

Американец приближался. Заметив нас, он покачал крыльями и, с резким снижением обойдя нашу лодку, вырвался вперед, ложась курсом на Ном. Мы ответили на его приветствие и начали снижаться. Ном открылся небольшим морским причалом и несколькими десятками одноэтажных деревянных домов яркой окраски, разбросанных по тундре.

Следуя за бомбардировщиком вдоль берега, мы вышли к лагуне. Американец лег на круг, показывая этим, что посадку производить здесь.

Осматривая лагуну с высоты пятидесяти метров, Черевичный отрицательно покачал головой.

— Не нравится она мне. Смотри, Валентин, как отчетливо сквозь воду просматриваются лежащие на дне топляки!

Действительно, несмотря на волну, было отчетливо видно, что дно лагуны усеяно утонувшими бревнами, некоторые, торчали градусов под тридцать.

— Похоже, что тут и двух метров не будет, а если и есть, то можно наскочить на плавник, посадочная полосато не обозначена, — ответил я.

Мы прошли еще несколько раз над лагуной, но утешительного ничего не увидели.

— Пошли в море! Сядем у причала! — приказал Черевичный.

— Волна высокая, но другого варианта нет! — ответил я, хотя несколько и опасался за прочность лодки, особенно выпускных поплавков — лодок шестиметровой длины, находящихся в консолях крыльев.

Бело–зеленые валы бешено накатывались на причал, бились в обрывистый берег и подбрасывали, как скорлупку, одинокую двухмачтовую шхуну, стоящую на открытом рейде. Все пристегнулись к сиденьям и затихли.

— Егор! Буду сажать на второй редан! Не давай опуститься носу! Вначале коснемся хвостовым реданом, потом на малой скорости перевалим в нормальное положение!

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии