Лечение сном. Из записок старого психиатра

В поведении на отделении отмечено, что б-ной приблизительно ориентирован, но окружающих лиц знает недостаточно, считает, что окружен исключительно нормальными людьми. Жалуется на шум (обнаружена повышенная возбудимость вестибулярного аппарата). Заявляет, что чей-то голос у него в голове, разговаривает его языком. С больными Общается мало, «как будто кто то воспрещает говорить». Просит научить его разговаривать знаками, как говорят окружающие. «Разговаривают при помощи пальцев; мне подсказывают делать так, а никто не объясняет». Отмечается ряд странностей в поведении: подскакивает, подпрыгивает, выворачивает неестественно ноги: «так учат». Иногда целыми днями простаивает у стенки в стереотипной позе. Временами отказывается от еды. Слышит голоса, которые «говорят больше о науке, о политическом положении». С конца апреля б-ной стал живее, но отмечались обильные галлюииннции: зрительные, слуховые, обонятельные. Б-ной был подвергнут экспериментальному изучению не только посредством ассоциативного эксперимента, но также и но методике проф. Иванова-Смоленского (образование условных связей на речевом подкреплении)…

В первом словесном эксп-те от 25/IV наше внимание привлекли своеобразные ответы, в которых фигурировало «я». Например: «кресло, на котором сидят люди или «я». Дальше шли такие ответы: разговор – «разговор с разными людьми и «я»; рука – «работают… я работает»; туфля – «я не носит, а люди носят»; любовь – «люди любят женщин как… (невнятно). Я любят»; правда – «правду говорят… Я разоблачает правду»; и наконец, голова – «голова для работы… я… я… я… я».

«Я» произносилось больным с особенными интонациями; ответы эти сопровождались своеобразной мимикой, изменениями вазомоторного характера: реакцией смущения, слезами.

Мы заинтересовались таинственным Я, которое любят, с которым разговаривают, которое работает и разоблачает правду, сидит в кресле, но не носит туфель.

После ряда бесед мы убедились, что «я» служит центром обширной и развитой бредовой системы. Добраться до понимания бреда б-ного было нелегко, так как наряду с оригинальностью бредовых идей этому препятствовала их противоречивость и неясность. Мы приведем данные о бреде больного, так сказать, в концентрированном виде, а для показа речевой деятельности б-ного мы сообщим почти стенографически записанные образчики его высказываний.

Удобнее всего начать с истории образования бреда, так как она вырисовалась со слов самого больного.

«Разговор» появился у него с 1932 г. После временного разрыва он продолжал жить с женой, которая и по его словам много пила и занималась проституцией. «Но другой женщины, к которой бы так привязался, не было, не мог от жены отвязаться, ее бросить. Подашь на нее заявление, потом думаешь сам виноват».

В этот период жизни, помимо вербальных галлюцинаций, появляются у него и другие автоматизмы. Кто-то подсказывал, что надо в пьяном виде рассуждать… Хотя сам не пьяный, приходилось ходить по путям, кружиться… Приходилось танцовать… делать движения, как скрипач делает смычком». – Голоса в это время носили обличающий характер: «Кражу совершил, корабль поджег». Он говорил: «Нет, нет». Тут он был отправлен в первый раз во 2-ю Психиатрическую б-цу. Там ему делали что-то вроде операции: «Воздух перекачивали. Будто клещами ухватили за легкие»… Находясь в больнице, он видел хозяйку в виде ангорской кошечки. «Она и производила операцию – жилы вытягивала». Голова у нее была— человеческая. Кошка находилась на дереве (в другой раз ой говорил о двух кошках: черной и белой). «Было задание следить глазами за кошкой, доводить линию до верху». Ему «отрезали руку, а она целая осталась». Больной рассказывал о целом ряде де- лириозных переживаний аналогичного характера. Болел сильно: «Просвета не видел»…

В 1933 г. – «Было уже другое. Здесь меня обвинили… чертежи стащил… портрет, лист от календаря порвал. За это два раза затылком должен был удариться. Упал – оказалось недостаточно мало пламя выбросило». Был вторично отправлен на 2-ю Психиатрическую б-цу. После выписки обманы чувств остались и носили по преимуществу императивный характер. Приказания эти больной приписывает «я». «Я» заставляло различные рейсы делать… С лошадьми останавливаться. С лошадьми разговаривать; какое движение лошадь сделает, нужно было повторять: у лошад и движение передними ногами – должен руками повторить, задними ногами – должен ногами. Нужно было повторять и движения прохожих».

О характере этих автоматизмов даже трудно сказать, в какой мере их нужно отнести к вербальным галлюцинациям и в какой к эхопрактическим движениям; но, по-видимому, к подобным патологическим феноменам и нельзя подходить с разграничениями феноменологического типа (что мы уже раньше указывали).