Лазарус

— Черт, хорошо, — сказал он, тяжело дыша, дергая меня за волосы, пока его член не выскользнул у меня изо рта. — У тебя сладкий рот, милая, но я едва ли могу думать ни о чем, кроме того, чтобы быть внутри тебя. Я не собираюсь упускать эту возможность, — сказал он, поглаживая пальцем мою челюсть, прежде чем начал подниматься по кровати, заставляя меня двигаться назад, пока я не оказалась на подушках.

Он навалился на меня, его грудь прижалась к моей, его бедра раздвинули мои, так что его член прижался к моей скользкой плоти. Его рука скользнула вниз по внешней стороне бедра, пока он не достиг моего колена, схватив его и потянув вверх, предоставляя ему лучший доступ, когда он прижался ко мне, наблюдая за моим лицом, когда он медленно проходился своим членом по мне, глаза были достаточно горячими, чтобы обжечь, когда мои всхлипы превратились в стоны, и он разжег желание там, где оно было до того, как он дал мне освобождение.

Он наклонился, снова завладевая моими губами — мягко, сладко, неожиданно растопивши сердце, когда его вес переместился, чтобы он мог дотянуться до тумбочки.

Я смутно осознавала, как открывается и закрывается ящик, как шуршит фольга от презерватива, но была слишком занята, требуя большего — жестче, грубее от его рта, поскольку он упрямо делал все медленно и сладко.

Мои бедра раскачивались вместе с ним в течение долгих пары минут, прежде чем он, наконец, приподнялся, чтобы защитить нас, наблюдая за мной глазами.

Он снова двинулся к кровати, но когда я потянулась к нему, он отодвинулся и лег на бок лицом ко мне и потянулся, чтобы перевернуть меня на бок лицом к нему.

Его рука опустилась мне на шею и нежно прошлась вниз по моей руке, моему боку, моему бедру, моему колену, снова зацепив его и подняв над своим бедром, позволяя его члену прижаться ко мне.

Но он не дразнил меня.

Это не было прелюдией.

Его член двигался вниз по мне, пока я не почувствовала, как головка прижимается ко входу в мое тело — просто неподвижное, твердое давление, от которого моя рука обвилась вокруг его спины, мои ногти впились, мои бедра пытались опуститься. Но он контролировал мое бедро и не позволил этого, наблюдая за мной долгую минуту непроницаемыми глазами.

Мои губы приоткрылись, чтобы спросить, что случилось.

А потом он глубоко вошел.

Потрясенный стон вырвался у меня, заставляя его улыбку распространяться медленно и лениво, наслаждаясь мучениями, поглощая мою реакцию на то, что он делал со мной.

Я не знала, чего от него ожидать, находя его грубым в один момент и мягким в следующий. Поэтому, когда он вышел из меня, мое тело напряглось, пытаясь удержать его. Но когда все, что осталось внутри меня, была головка, он сделал паузу, а затем зарылся обратно внутрь.

Не быстро, но сильно.

И вот как он трахал меня — жестко, обдуманно, пристально, руки сжимали мои мягкие изгибы, когда он быстро поднимал меня, так как он даже не остановился, когда толкнул меня через край, заставив меня рухнуть в оргазм, который заставил меня кричать достаточно громко, чтобы разбудить соседей во всем здании.

— О Боже мой. О Боже мой, — всхлипнула я ему в грудь, изо всех сил пытаясь восстановить дыхание и полностью проваливаясь.

Но у меня едва хватило времени сделать один глубокий вдох, прежде чем он схватил меня и перекатился на спину, притянул меня к себе и вошел в меня.

Не сильно, но быстро.

Я уткнулась лицом ему в шею, когда он трахал меня. Едва ли был даже перерыв между стонами — всхлипы становились похожими на один долгий, отчаянный, нуждающийся звук, который я никогда раньше не слышала от себя.

— Бетани, — рявкнул он, в этом звуке было больше требования, чем чего-либо еще, заставляя меня ворчать, когда я приподнялась на дрожащих руках, глядя на него сверху вниз. — Я хочу посмотреть, как ты кончаешь, — объяснил он, одной рукой обхватывая мою щеку, а другую он завел мне за голову, провел по задней части шеи, погрузился в мои волосы и дернул.

— Я не могу, — сказала я, качая головой.

Три подряд — это просто слишком много.

— Ты должна, — сказал он грубым рычащим голосом. Его челюсть была сжата, глаза свирепы, тело напряжено.

Он едва держал себя в руках.

И так или иначе, это было, возможно, самое горячее, что я когда-либо видела.

— Вот так, — сказал он, почувствовав сдвиг и воспользовавшись этим, его рука оставила мою челюсть, а другая рука дернула так сильно, что у меня не было выбора, кроме как отодвинуться назад, чтобы облегчить восхитительный укол боли/удовольствия. Я поняла, как только мои руки легли на матрас, наши тела стали более разъединенными, что таково было его намерение, когда его свободная рука выдвинулась, обхватив мою грудь на секунду, прежде чем ущипнуть сосок и двинуться вниз по моему животу, чтобы поработать с моим клитором.

Минуты.

Он доказал, что я ошибалась за несколько невероятно коротких минут.

Мои стенки сжались, когда я захныкала.

— Вот и все, — прорычал он, сильнее дергая меня за волосы, трахая меня быстрее, работая с моим клитором более твердыми кругами.

И я чертовски… разрушаюсь.