Ласточки в темноте

– Да, конечно, – ответила Вероника и тут же напряглась. За такое бессовестное вранье отец бы ее выпорол. В их доме было мало книг. Мать любила читать любовные романы, которые позже, засаленные, в мятых мягких обложках выносились в кладовку, а потом сдавались в букинистику, где за них давали какие-то деньги. Отца же интересовали только книги по истории и биографии знаменитых людей: те он бережно хранил в шкафу с постельным бельем. У Вероники чтение не пошло. В школе она с трудом справилась с программой и на этом считала свой долг перед большой литературой исполненным.

– А эту читали? – Глеб взял с полки первую попавшуюся книгу и протянул Веронике.

Маркес. Название «Сто лет одиночества» было написано на глянцевой обложке. Вероника открыла первую страницу, и книга приятно хрустнула у нее в руках.

– Нет, не читала, – тихо ответила она. – Но, кажется, что-то слышала.

– А. Ну, бывает, – снисходительно заметил Глеб. – Если любите читать, то эту книгу должны прочесть обязательно. Очень увлекательный сюжет. Ладно, – спохватился он. – Пойду проверю, как там ужин.

– Твой отец живет в таком большом доме один? – поинтересовалась Вероника, когда они остались с Артуром наедине.

– У него приходящая кухарка и уборщица. А так да. Но не волнуйся. Он совершенно не чувствует себя одиноким. У него куча телок. Удивляюсь, как только он в них не путается.

– А твоя мама?

– Мать уехала в Финку. Они развелись три года назад. То расходились, то сходились из-за папиных загулов. Когда мне было семь, батя познакомил меня со сводным братом. Оказывается, какая-то баба родила его еще до моего появления на свет. Мама простила вроде бы тогда отца. Но в итоге не выдержала и умотала все-таки в другую страну.

– Значит, у тебя есть брат?

– С ним как-нибудь позже познакомишься. Там особо смотреть не на что, – пренебрежительно ухмыльнулся Артур.

В столовой их уже ждал накрытый овальный стол. Веронику усадили на стул с гнутыми ножками по левую руку от Глеба, расположившегося во главе стола. Артур устроился напротив нее, уставившись в широкую плазму, по которой шел футбольный матч.

Вероника почувствовала себя неуютно за таким большим столом в отдалении от Артура, за расставленными между ними тарелками, супницами, блюдами с нарезкой. Ей очень хотелось прикоснуться к нему, почувствовать поддержку. Но парень, похоже, не замечал ее растерянности. Он спокойно уплетал пасту, изредка поворачиваясь к отцу, чтобы вставить комментарий по поводу паса форварда или несправедливого решения судьи.

Глеб же, напротив, внимательно следил за Вероникой. Он задавал вроде обычные вопросы, но делал это так, что та постоянно чувствовала себя не в своей тарелке. У нее не получалось найти правильных, как ей казалось, ответов, но бессовестно врать не могла. Прецедент с книгой показал, что правда, пусть и стыдная, ей дается меньшей кровью.

– А где вы учились? В каком университете? – осведомился Глеб, пока его сын, с ликующим воплем вскочив из-за стола, изображал ритуальный танец в честь очередного гола любимой команды.

– Я не заканчивала университет.

– И у вас нет высшего образования?

– Нет.

– А. Ну, бывает.

Это краткое «А» было полно разочарования и одновременно давало понять, что Глеб слишком хорошо воспитан, чтобы показать свою подлинную реакцию.

– Вы ведь старше Турика?

– Да, на четыре года.

– А…

Веронике кусок не лез в горло. Хотелось встать и уйти. Все вокруг было шикарно и дорого, хозяин гостеприимен, любимый человек счастлив, набивая живот итальянскими блюдами. Но чем безупречнее была обстановка вокруг, тем сильнее Вероника чувствовала себя лишней, не вписывающейся в картину всеобщей благодати. Кому-то это могло показаться странным, но за внешним благополучием ей виделась опасность. Чужие деньги и власть не привлекали ее, а, наоборот, пугали и отталкивали. «Сытый голодного не разумеет», – звучали в голове слова матери. И Вероника обычно отшивала любого, кто летал отдыхать на Мальту или Санторини и предпочитал новый БМВ старенькому «Шевроле», потому что сама себе этого позволить не могла. Она опасалась, что в любой момент состоятельный друг может указать на нее пальцем и назвать «нищебродкой». И будет прав.

Но вот появился Артур. И ее установки стали рушиться одна за другой. Вероника и подумать не могла, что будет встречаться с парнем, который младше ее. Но с детским упрямством Артур доказывал ей каждый день, что ему можно довериться. И девушка сдалась. Поразмыслив, подумала: если уж решаться на безрассудство, то сейчас. Чем старше она становилась, тем меньше ее тянуло на авантюры. И если не в молодости, то уже никогда. А хотя бы на одно безумство в жизни человек должен осмелиться. Лучше до появления седых волос.

Так она себя уговорила. А теперь ее следующее убеждение проходило испытание на твердость.

– Ну, а работаете вы где? – Глеб снова вперил в нее живые голубые глаза.