Ласточки в темноте

Ей нужно было убежать, скрыться ото всех и потушить пожар, который разъедал ее изнутри, пока его всполохи не вырвались наружу. Пожар от слов, которые она не сказала. А значит, соврала.

Глава двадцать третья

После свадьбы Глеб Борисович не смягчил своего отношения к Веронике. Даже Артур стал замечать, что обычно обаятельный и веселый отец в компании Вероники становится похож на старого капризного джентльмена, которому ничем не угодишь.

– Никс, ну и хорошо, что ты не в его вкусе. Батя у нас тот еще ловелас, – усмехнулся как-то Артур после очередного семейного вечера.

Однажды Вероника решила задобрить свекра тортом, как раз намечался небольшой праздник в тесном кругу. Проштудировала десяток кулинарных видео в Интернете и выбрала морковный торт с шоколадным ганашем. Она убила целый день, выпекая идеальный бисквит, взбивая крем и украшая готовый торт мастикой.

В дверях девушка с очаровательной улыбкой протянула хозяину дома свое творение.

– Он на обычной муке? – осведомился Глеб Борисович.

– Ну да, – стушевалась Вероника и поспешно добавила: – Высшего сорта.

– Значит, я его не попробую. Мой диетолог посоветовала с глютеном завязать.

Очередная попытка покорить сердце свекра провалилась.

Когда в новой квартире молодоженов наметился ремонт, Артур предложил пожить у отца.

– Ты же говорил, что мы временно поживем на съемной.

– Чего нам ютиться у чужих людей, когда у бати целый дом?

– Но ведь он меня терпеть не может, – возразила Вероника.

– Не преувеличивай. Тем более, что он сам предложил.

Вот так неожиданность! Вероника даже чаем поперхнулась.

Поначалу Веронике было непривычно жить в огромном особняке, но потом даже понравилось. Имея в распоряжении столько комнат, можно было провести дома весь день и так и не встретиться с его обитателями. Иногда они виделись с Глебом Борисовичем за ужином, но это бывало не часто. Хозяин дома предпочитал есть в кабинете, не отрываясь от работы, а иногда и вовсе отсутствовал неделями.

Артур после женитьбы тоже не стал домоседом. Друзья играли в его жизни большую роль: если нужна была его помощь, то он мог сорваться куда угодно даже ночью. Он так и сделал, когда однажды в час ночи его телефон запел голосом Niletto. Саня Ланской, его давний товарищ, попал в ДТП. Сбил ночью на дороге велосипедиста и теперь перепуганный звонил тем, кто мог его поддержать. Артур вскочил с кровати, натянул джинсы, футболку и укатил в ночь.

Вероника закрыла за ним дверь и поднялась в свою комнату. Она подошла к окну и заметила напротив абсолютно круглую желто-серую луну. Как будто небо смотрело на нее одним огромным глазом без зрачка.

У нее замерзли ноги, и Вероника, не переодеваясь, залезла под одеяло прямо в футболке и штанах.

Она лежала с закрытыми глазами, но сон никак не шел. Тогда она посчитала, что всему виной излишне яркая луна, светившая в окно, словно прожектор. Вылезать из теплого кокона одеяла не хотелось, но Вероника все-таки решила, что надо опустить светонепроницаемые шторы, открыла глаза и вскрикнула от неожиданности.

В дверях кто-то стоял. Мерещится, что ли? Она потерла веки, приподняла голову, но тут тень шевельнулась, и из черноты дверного проема появился Глеб Борисович.

На нем был длинный халат, подвязанный поясом. Вероника не могла вспомнить, чтобы когда-либо видела свекра в подобном домашнем образе. Он даже дома всегда носил джемпера, либо рубашки с брюками. В полумраке он выглядел моложе, чем обычно, на лице ярко выделялись глаза, отливающие влажным блеском.

– Увидел, что Турик уехал. Хотел проверить, как ты, – буднично произнес Глеб Борисович, будто не замечая смущения Вероники.

– Все хорошо. Вернее, не очень. Его друг сбил на машине человека на велосипеде. Надеюсь, Артур скоро вернется.

– Часа два провозятся точно, – расслабленно ответил Глеб. И Вероника отметила про себя, что еще не видела его таким мягким и домашним в своем присутствии.

Она подумала, что разговор окончен, и, ожидая, что сейчас Глеб Борисович уйдет и закроет дверь, откинулась на подушку.

Но Глеб, наоборот, прошел в комнату и сел на кровать. Вероника попыталась снова принять сидячее положение, но мужчина остановил ее, мягко прижав за плечи к подушке.

– Лежи, лежи, ласточка. Ты такая красивая в лунном свете. И твои волосы, они просто как на картине. Очень живописно. – Глеб провел рукой по ее лбу, убирая непокорную прядь.

Вероника замерла. Она лежала, как зачарованная, вытянув руки по швам, и глядела на Глеба во все глаза, словно кролик на удава. Ей хотелось как-то возразить, но она будто онемела и способна была лишь на одно: умоляюще смотреть на свекра.

– Ты была очень хорошей девочкой. Я оценил. Даже пирог мне испекла. Мне так хотелось его попробовать, – загадочно улыбаясь, протянул Глеб. – И знаешь что?

Он наклонился так близко, что Вероника почувствовала запах геля для душа, исходящий от него, и прошептал ей в ухо:

– На самом деле я очень люблю сдобные булочки…

Затем он рывком перевернул ее на живот и, навалившись сверху, стал шарить руками под ее футболкой. Вероника тихо охнула и не своим голосом жалобно пискнула: