Ластики

Эта история задела его за живое, и он никак не решался уйти, пока не увидел часы в витрине часовщика: он едва успеет дойти до комиссариата, где Лоран должен в его присутствии допросить служащих почты, срочно собранных по его же просьбе.

Но по дороге Уоллес снова перебирает в уме обстоятельства появления и исчезновения любителя открыток – маленький человечек, стоящий посреди тротуара и пристально разглядывающий фотографию, которую он держит обеими руками, у самого лица, как будто надеется обнаружить в ней разгадку какой-то тайны, – а потом совершенно безлюдные улицы.

Уоллеса раздражает собственное упорство в этой погоне за тенью, он пытается, но безуспешно поставить происшествие на подобающее, то есть, в сущности, малозначительное место. Скорее всего, в магазине побывал маньяк, который собирает документы, имеющие отношение к преступлениям. В этом маленьком, тихом городе ему нечем особенно поживиться, и заметка в утренних газетах о вчерашнем убийстве для него – подарок. Пообедав, он пошел посмотреть на «дом, где совершено преступление», а на обратном пути увидел в витрине фотографию особняка; он тут же вошел в магазин, но не знал, что ему спросить у хозяйки, и для приличия решил посмотреть открытки на вертящемся стенде, где как раз и находился предмет его вожделений. Он немедленно купил открытку и не мог удержаться от того, чтобы начать ее разглядывать прямо по дороге. А его исчезновение объясняется еще проще: свернув за угол у перекрестка, он скрылся за одной из ближайших дверей – иначе говоря, пришел домой.

Гипотеза весьма правдоподобная – даже единственно правдоподобная, – но перед глазами Уоллеса снова и снова встает видение: коротышка в зеленом плаще посреди тротуара, как будто в этом зрелище было что-то непостижимое, не поддающееся никакому, даже самому правдоподобному объяснению.

В генеральном комиссариате Лоран и Уоллес первым делом договорились о том, какие вопросы следует задать сотрудникам почты: что они знают о человеке, называющем себя Андре ВС? Часто ли его видели в этом квартале? Известно ли, где он живет? С каких пор он стал получать корреспонденцию до востребования в почтовом отделении на улице Жонас? Часто ли он забирает письма? Много ли их приходит на его имя? И откуда? И наконец: почему он больше не вернется? Он это как-нибудь объяснил? Когда он появлялся в последний раз? И так далее. Кроме того, необходимо составить по возможности более точный словесный портрет человека в порванном плаще.

В кабинет входят почтовые служащие, ожидавшие в соседнем помещении. Их трое; девушку из шестого окна зовут Жюльетта Декстер, ее серьезное, задумчивое лицо внушает доверие; следующая – Эмилия Леберман, пятьдесят один год, не замужем, работает за соседним окошком и живо интересуется всем, что происходит вокруг; кроме того, в комиссариат вызвали еще одну женщину, которая уже не работает на почте: мадам Жан.

В свое время мадам Жан получила свидетельство об окончании училища, и на лето ее взяли стажером в почтовое отделение на улице Жонас. А в сентябре она выполняла обязанности мадемуазель Декстер, которая была в отпуске. По-видимому, ее работу оценили не слишком высоко, так как в дальнейшем администрация почты отказалась от ее услуг. Но у мадам Жан, работающей теперь прислугой у одного коммерсанта на Бульварном кольце, не осталось горького осадка от этого неудачного опыта. Ей больше нравится физический труд. Она отказалась от него, польстившись на более высокий заработок, а спустя три месяца вернулась к нему с чувством облегчения: различные дела, которыми она занималась на почте, казались ей какими-то странными, сложными и в то же время бесполезными, как игра в карты. Помимо обслуживания клиентов приходилось заниматься и другими, внутрипочтовыми операциями; они в еще большей степени были подчинены своду таинственных правил и сопровождались многочисленными ритуалами, смысл которых чаще всего уразуметь было нельзя. Прежде мадам Жан всегда хорошо спала, но после нескольких недель на новом месте ее стали мучить навязчивые кошмары: ей снилось, что она должна переписать целые тома каких-то мудреных слов, что в спешке она пишет все шиворот-навыворот, искажая знаки и путая их последовательность, так что работу приходится переделывать снова и снова.

Теперь она вернулась к прежней, спокойной жизни, и почта уже стала вновь превращаться в обычную лавку, где продают марки и открытки, как вдруг пришел полицейский и начал расспрашивать, чем она занималась в прошлом месяце. И сразу ожили подозрения, страхи, недоверие: выходит, в почтовом отделении на улице Жонас и впрямь творилось что-то неблаговидное. В противоположность своей бывшей коллеге Эмилии Леберман, которую надежда на скандал возбудила до чрезвычайности, мадам Жан явилась в комиссариат с большой неохотой, твердо решив сказать ровно столько, сколько понадобится во избежание личных неприятностей, и ни слова больше. Да это и нетрудно: она ничего не видела, ничего не знает.