Ларец

– Никита, разве ты возьмешь грех на душу утвердить, что видал меня в ложе? – Голос Михайлова выразительно дрогнул.

– Не видал, – Сирин обернулся к Нелли. – Ты, верно, не так поняла меня. Я боялся встречи с любым из знакомцев родителей моих, чтоб не дошло до тех, в каких я краях. Но никогда не видал я Диодора Леонтьевича на собраниях масонских, только у родителей частым гостем. Скажу больше, он держался от каменщиков в стороне.

– Какое имя этого человека Вы назвали? – быстро спросил отец Модест.

В глазах Михайлова что-то мелькнуло, и они показались Нелли невыразительны и вовсе малы.

– Это Диодор Леонтьевич Танатов, – спокойно ответил Сирин.

– А кто таков Михайлов? – так же споро, как и священник, спросил князь Андрей.

– Не припомню никакого Михайлова средь тех, кого знаю, – Сирин пожал плечами. – Хотя нет, вру. Есть на факультете нашем некий Михайлов, ассистент профессора по физическим опытам. Только он уж стар вовсе и…

– Ну и что из того?! – Голос ботаника вдруг взлетел до фальцету. – Никому не возбраняется странствовать под псевдонимом, взятым из обстоятельств семейных!

– Уж вторая гирька на весы, – вскользь уронил отец Модест, адресуясь к Андрею Львовичу.

– Однако ж непонятно, – вмешался Никита Артамонович. – Теска мой, не в обиду будь сказано, сам до нас искал и переправился через Катунь посредством горячего воздуху. Из того как раз исходило неблагоприятное суждение. Сей же многоименный господин увлечен через реку насильственно, и ежели он лжет, то как тогда мог здесь оказаться? Ойроты нипочем не помогут чужому.

– И зачем он увязался со мною, а не остался тогда с ордынцами? – Катя переминалась с пятки на носок: волнение всегда побуждало ее к движению.

– Ну, дитя, это уж проще простого, – срывающимся голосом проговорил Зайниц. – Мог ли он ждать тут меня или господина Сирина? Ты бы так, пожалуй, оказала ему изрядную услугу.

– Я чаю, и монгольцы хотели мне услужить, – Михайлов, он же Танатов, взглянул на фон Зайница язвительно.

– Первое, все одно Никита не виновен, – воскликнула Нелли. – Подтвердилося, что от родителей он бежал. Виновен Михайлов или нет, а уж меж собою они не сговаривались, нето б не разошлись в именах.

– Жалею, маленькая Нелли, что прекрасну полу нету дороги к Фемиде, – улыбка отца Модеста проглянула в озабоченном лице, словно лучик солнечный в грозовом небе. – Адвокат бы из тебя вышел изрядный. Но не терзайся о господине Сирине, он уж почти оправдан.

– Не ране ему будет оправдание, отче, чем станет явно, как второй оказался на нашем берегу, – внушительно произнес князь Андрей Львович.

– Единственное я вижу средство сыскать правды, – отец Модест высоко вскинул голову. Нелли показалось, будто вся фигура его подобралась, словно он собрался фехтовать.

– Семь десятков лет мы без того обходились, – лекарь облизнул губы, словно его истомила вдруг жажда.

– Сто лет Крепости ничего не грозило, – парировал священник.

Глаза Михайлова, тьфу, Танатова забегали по лицам присутствующих, ровно встревоженные мыши, потерявшие вход в забитую нору. Нелли один раз видала такое в амбаре. Наконец взгляд его остановился на князе, чье чело бороздило морщинами какое-то тяжелое сомнение.

– Молю Вас, сударь, ужели здесь призывают к насилию над путешественником, без того пострадавшим безвинно? – слезно произнес он. – Ради человечности! Допустите меня пожить среди вас, убедитесь в моей искренности! К чему спешить, все одно мне некуда бежать отсюда!

– Когда б мы были в том уверены, – решился наконец князь Андрей. – Ошибка слишком дорога. Никита Артамоныч, вить Его Преподобие прав. Сделай милость, распорядись.

Лекарь, побледневший в лице, кивнул головою и вышел.

– По какому праву здесь творится какой-то самосуд над подданным Ее Императорского Величества?! – вскрикнул Танатов, спиною отступая в самый угол горницы.

– Самое время вспомянуть о бренных порфирах, – неприятно засмеялся фон Зайниц.

– Сударь, имея честь сразиться бок о бок с Вами, я, чего бы то ни было, обрел к Вам полную доверенность, – сердечно произнес Роскоф, с протянутыми руками подходя к Сирину. – Щаслив стану считать Вас середь своих друзей.

Молодые люди обнялись.

– Я послал оповестить Нифонта, – сухо объявил Никита Артамонович, явившись в дверях.

– Могу ли я взять сего человека на поруки моим гостем? – спросил отец Модест, кивнув на Сирина.

– Бери под свой ответ, – Андрей Львович глядел неласково.

Танатов имел вид самый недоуменный. Нелли же, напротив, никаких пояснений не требовалось.

Глава XXIX