Ларец

– Сударь, мне сдается, Вы спутали меня с человеком, причинившим Вам немало горестей! – заговорил Михайлов: хрипловатый голос его звучал с необыкновенной сердечностью. – Невнятно другое. Вы сами признаетесь, что лицо мое Вам знакомо не наверное. На чем основывается уверенность Ваша?

– На манере трогать перстами пищу, – плечи Зайница поникли.

– На чем?! – с невероятным изумлением воскликнул Михайлов.

– Сего не довольно для доказательства вины, – покачал головою князь. Пробираясь потихоньку к двери, Нелли не без удовольствия отметила, с

каким изумлением глядит на нее Катя: поди в толк не возьмет, с каких это пирогов она бежит самого любопытного. А что делать, коли только у Нелли тут и есть голова на плечах.

Ночь между тем сгустилась в преддверьи рассвета. Бег Неллиных шагов в направлении стены гулко звучал по дереву.

Навстречу попался Федор.

– Ну, что там тартары? – спросила Нелли весело.

– Кобылятины нарубились да спят небось, – отвечал тот, со всей силы натирая кулаками глаза.

– А не видал ли ты, Федор, давешнего пленника? – невинно спросила Нелли.

– Изрядный оказался малый, – Федор зевнул теперь в ладонь. – Мочи нету, хоть как в сказке палец режь да соль в ранку сыпь.

– Это еще зачем?

– Попробуй сама, разом поймешь. Лучше того питья арабского, что вы там, в России, сказывают, для бодрости хлещете вместо китайского чаю. Кофей он, что ли, прозывается? Я не пробовал отродясь. А пленник теперь под Большими воротами. Да для чего он тебе?

Но Нелли уж бежала дальше, словно бы не успела услыхать вопроса.

Сирин тоже боролся с дремотою, выделывая артикулы со стареньким мушкетом. Сам себе бормотал он при этом под нос команды, словно на плацу.

– Ружье, вишь, дали, – сказал он с усмешкою, увидя перед собою Нелли.

– Никита! – в другое время знак доверия к Сирину порадовал бы Нелли, но теперь не то было важно. – Помнишь, рассказывал ты, что в Омске видал каменщика, с коим в дому вотчима сталкивался?

– Вестимо помню.

– Так идем скорей со мною! – Нелли ухватила молодого человека за рукав.

– Погоди, – недовольно высвободился Сирин. – Я ж тут не зазнобу поджидаю!

– Шла б ты почивать, маленькая Сабурова, тебе-то можно, – вмешался подошедший Федор.

– Да ты хоть о чем-нибудь, кроме перины, можешь думать? – рассердилась Нелли.

– Не могу, – честно ответил юноша. – Слабина моя, будь оно неладно. Не есть три дни могу, один раз довелось в тайге, так хоть бы чего. А вот ночи не поспать для меня беда.

– А все ж ты побудь вместо Никиты. Княсь Андрей Львович за ним посылал по срочному делу.

– Ладно уж, ступайте, – Федор отчаянно встряхнул головою.

– Зачем он за мною посылал? – с беспокойством спросил Сирин, еле поспевая за Нелли. – И пошто ты сразу не сказала?

– Да ничего он за тобой не посылал!

– Что ж ты за игры тогда затеваешь?

– Увидишь, так сам поймешь, – Нелли увлекала уж студента в терем.

В горнице меж тем все оставалось без видимых изменений. Присутствовали те же: князь, отец Модест, лекарь, фон Зайниц, Филипп и Михайлов, перед которым теперь стыла миска с печеньями, уже переставшая источать пар. Не до угощенья было теперь и остальным, хоть их-то и не пугали манерою трогать лакомства.

Сирин уперся было входить, особенно поймавши недоуменный взгляд князя, но Нелли тащила его, словно муравей гусеницу. По губам же отца Модеста пробежала легкая улыбка.

– Не чинитесь, господин Сирин, – оборотился он. – Может статься, у девочки и были свои резоны Вас позвать. Все одно хуже, чем до Вашего появления, здесь уж наверное не будет.

Взгляд смущенного Сирина переходил с одного присутствующего на другого, однако ж, дойдя до Михайлова, глаза его остановились, расширясь от изумления.

– Никита?! – Михайлов вскочил, как показалось Нелли, с сугубою торопливостью. – Тебя ль я вижу пред собою? Отчего ж ты здесь вместо Тавриды? Любящие родители твои туда посылали тебя искать, не находя себе места от тревоги! Экое горе ты им причинил!

– Признаетесь ли Вы, господин Сирин, что сей перед Вами – знакомец вотчима Вашего, коего Вы видали в Омске зимою? – звонко воскликнула Нелли, чувствуя все взгляды обращенными на себя, а даже не на Михайлова с Сириным.

– Мне того незачем скрывать, – недоуменно отвечал Сирин.

– А в том, что вотчим Ваш – каменщик, также признаетесь? – допытывалась Нелли.

– Сие я все здесь говорил, но искренность моя послужила лишь доказательством вины, – молодой человек гордо вскинул голову.

– Так и я не стал бы таиться в том, что добрый друг мой Мортов – каменщик, но и уважаемый в обществе человек, – торопливо ответил Михайлов. Нелли все казалось, что он норовит упредить какое-то слово Сирина, потому и сделался так говорлив.

Фон Зайниц приблизился к Нелли, ступая как лунатик. Впрочем, лунатиков Нелли сроду не видала, но какая-то осторожность отчаянья, словно каждый шаг грозил ему горным обвалом, была в походке Ильи Сергеевича.

Катя залилась краскою, уставясь на Михайлова во все глаза.

– А вить рассказ-то юного друга нашего начинает подтверждаться, а, княсь? – заметил отец Модест. – Не зря просил я ему верить.