Ларе-и-т`аэ

— Нет, — решительно возразила Шеррин. — Если оставить отца наедине с Иргитером, он не устоит. Он привезет мне из Найлисса мой брачный договор. Может, даже обвенчает меня заочно. А меня тем временем риэрнские наемники похитят и привезут Иргитеру, перевязав цветной ленточкой. Думаешь, мне охота перед всеми королями чучело изображать? Выхода у меня нет. Пока Иргитер меня не заполучил, Кинейра он не тронет — а если отец даст слабину, малыша просто убьют.

— А если тебя оставить с Иргитером наедине? — вздохнула старуха. — Боюсь я за тебя.

— Не бойся. — Шеррин накрыла ее левую руку с узловатыми пальцами своей изящной ладонью. — Я ни на шаг не отойду от Эвелля. Уж он-то с таким эскортом поедет... нет, при короле Юльма мне бояться нечего. А уж потом — тем более. На глазах у всех Иргитер ничего не предпримет. Вплоть до самого Найлисса мне ничего не грозит. А вот там, когда всех разместят да расселят по разным покоям... да, там придется остерегаться. Но я что-нибудь придумаю.

Правая рука няньки, такая же морщинистая и распухшая в суставах, как и левая, нежно легла на узкую руку принцессы.

— Детка. — Старуха помолчала немного и вновь вздохнула. — Тебе обязательно надо научиться обкусывать ногти. Обязательно. Иначе с такими руками у тебя ничего не получится.

Его величество Эвелль восседал на перевернутом бочонке. Предосенний ветер трепал волосы короля, перевязанные через лоб узкой лентой, расшитой золотом, раздувал парусом распахнутую на груди белую рубаху с простым отложным воротом. Море подкатывало почти к самым ногам свои зеленые волны — совсем такие же, как зеленый янтарь в единственном перстне на правой руке короля.

Вокруг на бочонках поменьше удобно расположились первые дворяне королевства — вернее, только те из них, чье дворянство начиналось с них самих. Те, кому лет этак двадцать тому назад совсем еще молодой Эвелль предоставил простой и ясный выбор: или петля на рее подожженного абордажной командой корабля — или верная служба короне Юльма и полное прощение былого пиратства. Бывшие пираты ни разу не погрешили против клятвы верности, данной под качающейся над их головами петлей. Что ж, король Юльма умел ценить доблестную службу и награждать по заслугам. Старая знать не задирала нос перед новой — особенно после того, как Эвелль невзначай напомнил особо упертым, что их высокородные предки занимались тем же самым, только несколько веков назад... а те, с кого начинается знатный род, предпочтительнее тех, кем он по их собственной дурости заканчивается. Намек был понят, и родовитые особы порешили, что лучше уж новая знать под боком, чем старые пираты в море. Разве не от моря зависит процветание Юльма — а значит, и их собственное? Эвелль умел объяснять изумительно доходчиво: знать усвоила преподанный ей урок, а недавние пираты — хорошие манеры. Чем, как не благовоспитанностью, прикрыть недавние грешки? По правде говоря, ни в одном королевстве никто отродясь не видывал таких благовоспитанных дворян, как те, что сидели сейчас на перевернутых бочонках и смиренно внимали своему коронованному адмиралу.

Притом же Эвелль умел поставить кого угодно на место без малейшей обиды. Вот и сейчас старые вельможи были довольны тем, что именно им, как и во время прежних отлучек его величества, предстоит вершить в отсутствие короля государственные дела, а вельможи новые радовались тому, что их несомненную воинскую доблесть почтили правом сопровождать королевскую особу в столь дальний путь. Одно только непонятно — зачем король собрал их в порту уже после того, как держал во дворце общий совет знати?

— Те, кто остается, свои распоряжения уже получили, — негромко, но звучно произнес Эвелль. — Но вы едете со мной, и вы должны знать, что дело серьезнее, чем кажется.

— Но, адмирал! — возразил его светлость Одноглазый Патря. — Где Найлисс, а где мы? Даже если Найлисс и зажег беглые огни, нам-то что за беда? Общих интересов у нас нет.

— С тех пор, как степь перестала представлять собой постоянную угрозу для Правобережья, — церемонно поправил его Вигнел Левый Крен, — я не могу представить себе общей для наших стран проблемы.

Из всей знати, как старой, так и новой, его сиятельство Левый Крен выражался наиболее изысканно. Дело в том, что Вигнел, как и король, был левшой, и эта черта сходства побуждала его следить за своими манерами особенно тщательно.

— А я могу, — отрезал Эвелль.

На сей раз спорить не попытался никто. Единственно только способность просчитывать все наперед и могла даровать одному победу над многими. Эвелль ею обладал. Он был не просто капитаном, но адмиралом — причем адмиралом, не изведавшим ни одного поражения. Его люди верили своему адмиралу хоть и не слепо, но на его зрение полагались больше, чем на свое. И если уж адмирал видит на горизонте шторм, значит, так оно и есть.

— И Лерметт может, — добавил Эвелль. — Или вы позабыли, как он приезжал к нам уже после ристаний?