Ламбрант

— Ты, конечно, не рассказал ему про меня? — встревожился мужчина. Теперь он был в бордовом костюме с ярко-алым галстуком. Видимо, преподаватель любил соблюдать в одежде однотонность.

— Нет, Вы же меня предупреждали.

— Чудно, ты правильно поступил, — кивнул Литвинов и налил парню что-то красное в глубокий сверкающий фужер. — Дивное вино, его редко где найдёшь, особенно в этих краях.

— Я вообще-то предпочитаю не пить спиртного, — замялся Павлов. Ему не совсем нравилось то, что Леонид Абрамович до сих пор не сменил человеческий облик. Из-за этого даже возникла дурацкая мысль, что он вовсе не люциферит, а произошедшее днём в институте — не более чем сон.

— Да, я тоже люблю им больше обтираться, — улыбнулся профессор и наполнил собственный бокал. — Но сегодня не до удовольствий, сам понимаешь. Теперь, когда ты знаешь о себе всё, я хочу предложить тебе сотрудничество.

— Что значит всё? — усмехнулся Легонт и с интересом уставился на вино. — Как раз наоборот, я многого не помню. Вот я даже не знаю, как погиб и из-за чего.

— А может, вопрос будет правильнее — из-за кого?.. — Люциферит усмехнулся, обнажив мелкие белоснежные зубы.

— Вам что-то известно про это? — напрягся юный бес.

— Нет… Боюсь, что нет, — развёл руками мужчина. — Но ты вспомнишь, обязательно вспомнишь, и мы вместе отомстим за твою смерть, а заодно расквитаемся за Валеру Ульянова. Ты ведь знаешь, кто это?

— Наш декан, который…

— Да, которого они тоже убили.

— Они?.. Я не понимаю, Леонид Абрамович, у Вас есть какие-то сведения?

Литвинов приложил указательный палец к своим губам и потребовал тишины, приподнимая другой рукой фужер с вином.

— Для начала я бы хотел выпить за наше знакомство и за твоё новое имя, — промолвил он.

— Новое имя?.. — Привычка Павлова все время переспрашивать уже порядком раздражала даже его самого.

— Да. То, которое тебе дали в экзархате, мне не нравится. Оно не достойно люциферита. Наши имена должны быть более содержательными и таить в себе гораздо больше смысла.

— А разве Легонт не таит в себе никакого смысла? Вы же говорили, что оно Вам о многом сообщило…

— Это плебейское имя, такое могут носить только бесы, с которыми ты имел несчастье связаться. Нет, тебе я выбрал самое что ни на есть подходящее имя — Ламбрант.

— Ламбрант, — повторил парень, хотя и не понимал сути этого приятного на слух слова.

— Отлично, — прошептал люциферит и разом осушил бокал.

Ламбрант последовал его примеру. Он уже влил в себя половину порции, когда тяжёлая рука ударила по его ладони, и вино забрызгало чёрный костюм.

— Глупец! — выпалил вдруг Литвинов и повторил удар, хлестнув студента по щеке. — С такой наивностью любой сможет расправиться с тобой!

— Что Вы делаете?! — возмутился Павлов и оттолкнул старика от себя. — Вы сумасшедший!

— Ты без всяких подозрений принял моё угощение, забрал ботинки, выпил вино и, уверен, съел бы всё, чего бы я тебе ни предложил! Ты ни на секунду не задумался о том, что пища может быть отравлена, а в ботинках, которые я тебе так легко сумел вручить, спрятаны шипы, которые бы навсегда вонзились в твои копыта. Что за беспечность, Ламбрант! Ты ни на что не годишься!..

От этих слов парень разозлился, схватился за край стола и с рёвом перевернул его, тут же отбрасывая в сторону вместе со всем содержимым.

— Почему я должен ждать от Вас подвоха?! — негодовал юнец, готовый накинуться на профессора и посадить ему фингал на белеющем глазу.

— Неужели до сих пор не понял? — злобно ухмыльнулся Литвинов, обходя его слева, будто собираясь напасть. — Люцифериты не приемлют жизнь семьями и тем более под управлением единого владыки. Они самостоятельны и уникальны, каждый из них сам для себя господарь. И от этого они завидуют друг другу, настолько завидуют, что готовы убивать, не скупясь никакими ценностями.

— Я не знал, — растерялся Ламбрант. — Я слышал, вы сегодня говорили что-то об этом, но я…

— Но ты не придал этому значения! — передразнил его Леонид Абрамович, глаза которого окончательно стали белыми. — В этом твоя главная ошибка, мой дорогой Павлов. И я заставлю тебя запомнить её навсегда…

Что означали его слова, больше похожие на угрозу, Ламбрант сообразил слишком поздно. Он продолжал видеть в Литвинове своего покровителя и поэтому просчитался. Профессор замер, склонив краснеющую голову. У него возникли рога, заострились уши, исчезли волосы, и он сделался тем, кем являлся на самом деле. Только вот беседовать с молодчиком об их природе и о мерах предосторожности люциферит отказался, вытащив из внутреннего кармана пиджака короткий чёрный нож.

— Ну? — спросил он, надвигаясь на испугавшегося парня. — Чуешь теперь свои многочисленные ошибки?

— Что Вы задумали? — с паникой в голосе уточнил первокурсник и, не дожидаясь ответа, ринулся к дверям, ведущим в застеклённую галерею.