Читаем Лаки Лючано: последний Великий Дон полностью

Подобно многим гангстерам, Филипп Мангано любил азартную игру. Конечно, открыто играть в Нью-Йорке закон запрещал, но существует много способов обойти непопулярный запрет. Игорные притоны и букмекерские конторы скрывались в задних комнатах баров или в подсобных помещениях супермаркетов. Настоящей страстью Фила Мангано были скачки, и практически каждый день он посещал букмекерскую точку в обувном магазине на Саккет-стрит в Бруклине. 18 апреля 1951 года Фил, как обычно, просматривал программу забегов. В нынешнем сезоне фаворитом был Вихрь, чистопородный английский скакун. Он выиграл три чемпионата подряд. Достойных соперников пока что не было, поэтому Фил без особых колебаний принял решение.

Букмекер по кличке Рики Одноглазый принимал ставки в маленькой комнатке для обслуживающего персонала. Мусоля во рту потухшую сигару, он старательно вносил зарегистрированные номера в толстый гроссбух.

— Привет, Рики, как поживаешь? — бросил Фил Мангано. Обезображенное шрамами лицо букмекера расплылось в слащавой улыбке.

— Времена нынче спокойные, поэтому надеюсь дожить до Рождества.

— Каким я буду по счету?

Одноглазый сверился с книгой:

— Номер семьдесят девять.

— Нечет — это плохо, — заметил Мангано и достал бумажник, — два куска на Вихря.

— Сию минуту, — букмекер заскрипел старомодным пером.

— Какие на него ставки?

Не отрываясь от работы, Одноглазый сказал:

— Сейчас три к одному. К полудню, я думаю, будет семь к одному. Чертова кляча способна обогнать метеор.

— Да, Вихрь недаром жрет свой овес. Что и говорить! Этот парень, его хозяин, к концу сезона станет миллионером.

— Кто может знать, мистер Мангано? — глубокомысленно заметил букмекер. — До конца сезона еще дожить надо. Я имею в виду лошадку. Как бы с ней не произошел несчастный случай. Слишком уж она резвая, себе же во вред.

В комнату заглянул Джо Флорино, парень из банд Анастасиа.

— Господа, вход только по одному, — предупреди. Одноглазый.

— Заткнись, — бросил Джо, — мистер Мангано, меня к вам неотложное дело.

Получив квитанцию, Фил вышел в коридор.

— Меня прислал Альберт. Он ждет вас на углу Юнион-стрит возле столба с часами.

— Зачем? Что случилось?

— Я не знаю. Меня просили только передать это.

Мангано отправился к перекрестку с Юнион-стрит.

Под часами стоял неприметный черный «Паккард». Анастасиа распахнул заднюю дверцу:

— Садись, Фил.

Забравшись в салон, Мангано спросил:

— В чем дело?

Анастасиа сидел спереди. Рядом с Мангано на заднем сиденье был смуглый, узкоплечий убийца с набриолиненной прической. Кажется, его звали Карлеотти. За всю дорогу он не проронил ни слова.

— Куда мы едем?

Анастасиа, казалось, колебался, прежде чем ответить:

— Фил, мне неприятно говорить тебе это… Похоже, в семье завелся предатель. Только что мне позвонил один парень, сказал, что готовится заговор и тебя хотят убрать.

— Кто? — ледяным голосом спросил Мангано.

— Я не знаю. Такие разговоры нельзя вести по телефону. Все, что я сделал, так это договорился о встрече. Сам понимаешь, не мое это дело. Ты должен послушать, что он скажет, и принять правильное решение.

— Где этот тип?

— Он ждет нас на Берген-Бич.

Пока Филипп Мангано терялся в догадках, «Паккард» выехал за черту жилых массивов Бруклина. Берген-Бич был пустынным заболоченным местом, где редко появлялись люди. Близость моря ощущалась в воздухе по какому-то сырому йодистому запаху. Мангано вышел из машины и осмотрелся. Кругом песок и заросли камыша. Нехорошее место. Когда Карлеотти вытащил пистолет, Филипп Мангано повернулся к Анастасиа и злобно процедил сквозь зубы:

— Ну ты и сукин сын!

Тот невозмутимо пожал плечами:

— Я не виню тебя за эмоции, Фил. Это естественно. Так же, как то, что старики уходят, а их место занимают молодые. Так было всегда и так будет.

— Ничего, Винченцо устроит разбор. Тебя порежут на куски, как свинью.

— Вот тут ты ошибаешься, Фил, — Анастасиа сунул в рот сигарету и прикурил от золотой зажигалки, — даже если все водолазы этой страны разом нырнут на Дно Гудзонова залива, твоего братца им ни за что не найти.

Филипп Мангано пошатнулся.

— Не держи на меня зла. Ты же понимаешь, это деловая мера. — Анастасиа отвернулся.

— Будь ты проклят, скотина! — бешено заорал Мангано.

Карлеотти прицелился. Он выстрелил три раза, хотя вполне хватило бы одной пули. Труп Филиппа Мангано обнаружили на следующий день около десяти часов утра. Коронер, проводивший осмотр тела, невольно поморщился: пули 45-го калибра вдребезги разнесли голову мертвеца. Застывшие брызги мозга валялись в радиусе пяти футов. Глаз у трупа не было: их успели выклевать вороны.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Адмирал Советского Союза
Адмирал Советского Союза

Николай Герасимович Кузнецов – адмирал Флота Советского Союза, один из тех, кому мы обязаны победой в Великой Отечественной войне. В 1939 г., по личному указанию Сталина, 34-летний Кузнецов был назначен народным комиссаром ВМФ СССР. Во время войны он входил в Ставку Верховного Главнокомандования, оперативно и энергично руководил флотом. За свои выдающиеся заслуги Н.Г. Кузнецов получил высшее воинское звание на флоте и стал Героем Советского Союза.В своей книге Н.Г. Кузнецов рассказывает о своем боевом пути начиная от Гражданской войны в Испании до окончательного разгрома гитлеровской Германии и поражения милитаристской Японии. Оборона Ханко, Либавы, Таллина, Одессы, Севастополя, Москвы, Ленинграда, Сталинграда, крупнейшие операции флотов на Севере, Балтике и Черном море – все это есть в книге легендарного советского адмирала. Кроме того, он вспоминает о своих встречах с высшими государственными, партийными и военными руководителями СССР, рассказывает о методах и стиле работы И.В. Сталина, Г.К. Жукова и многих других известных деятелей своего времени.Воспоминания впервые выходят в полном виде, ранее они никогда не издавались под одной обложкой.

Николай Герасимович Кузнецов

Биографии и Мемуары
100 великих гениев
100 великих гениев

Существует много определений гениальности. Например, Ньютон полагал, что гениальность – это терпение мысли, сосредоточенной в известном направлении. Гёте считал, что отличительная черта гениальности – умение духа распознать, что ему на пользу. Кант говорил, что гениальность – это талант изобретения того, чему нельзя научиться. То есть гению дано открыть нечто неведомое. Автор книги Р.К. Баландин попытался дать свое определение гениальности и составить свой рассказ о наиболее прославленных гениях человечества.Принцип классификации в книге простой – персоналии располагаются по роду занятий (особо выделены универсальные гении). Автор рассматривает достижения великих созидателей, прежде всего, в сфере религии, философии, искусства, литературы и науки, то есть в тех областях духа, где наиболее полно проявились их творческие способности. Раздел «Неведомый гений» призван показать, как много замечательных творцов остаются безымянными и как мало нам известно о них.

Рудольф Константинович Баландин

Биографии и Мемуары
100 великих интриг
100 великих интриг

Нередко политические интриги становятся главными двигателями истории. Заговоры, покушения, провокации, аресты, казни, бунты и военные перевороты – все эти события могут составлять только часть одной, хитро спланированной, интриги, начинавшейся с короткой записки, вовремя произнесенной фразы или многозначительного молчания во время важной беседы царствующих особ и закончившейся грандиозным сломом целой эпохи.Суд над Сократом, заговор Катилины, Цезарь и Клеопатра, интриги Мессалины, мрачная слава Старца Горы, заговор Пацци, Варфоломеевская ночь, убийство Валленштейна, таинственная смерть Людвига Баварского, загадки Нюрнбергского процесса… Об этом и многом другом рассказывает очередная книга серии.

Виктор Николаевич Еремин

Биографии и Мемуары / История / Энциклопедии / Образование и наука / Словари и Энциклопедии