— Я об этом ничего не знаю. Никто меня не спрашивал, никто не ставил в известность.
— Простите, — живо возразил следователь, — но на складах вашей фирмы найдено большое количество уксусного ангидрида и некоторых других химических веществ, используемых для получения героина в лабораторных условиях. Подсчеты наших экспертов показывают, что обнаруженных реактивов хватит для производства пятидесяти килограммов наркотика. Что вы можете сказать по этому поводу?
— Повторяю, мне ничего не известно. Капоретти, — обернулся директор к своему адвокату, — сделайте же что-нибудь! Это недопустимо. Меня хотят впутать в грязное дело. Заявите протест, жалобу, я не знаю!
— Успокойтесь, синьор Пуццоли, успокойтесь, — ответил адвокат, — пока что все законно. Они имеют право задавать вам такого рода вопросы.
— Как я могу быть спокойным! О, господи…
— Господин директор, — перебил его причитания следователь, — сейчас мы в присутствии вашего адвоката проведем очную ставку со старшим лаборатории по производству наркотиков. Он дал показания, что именно вы, лично, предоставили ему помещение.
— Это ложь! — взвизгнул Пуццоли.
— Аналогичные показания, — невозмутимо продолжал следователь, — получены от охранника склада номер четыре, в котором хранились реактивы. Имеются показания и других свидетелей. Пожалуйста, читайте.
Ознакомившись с содержанием протоколов, директор побледнел. Адвокат прочел и озабоченно покачал головой:
— Итак, синьор Пуццоли, вы находитесь перед выбором — либо провести остаток жизни в тюрьме, либо облегчить свою участь путем чистосердечного признания.
Пуццоли схватился за сердце:
— Я плохо себя чувствую. Я не могу говорить. Капоретти, заявите, что я болен! Мне плохо.
— Сейчас мы проведем судебно-медицинскую экспертизу на предмет выяснения истинного состояния вашего здоровья, — безжалостно засмеялся следователь, — но если вы симулируете, вам придется отвечать за дачу ложных показаний. Это помимо торговли наркотиками.
— Протестую, — заявил адвокат, — мой клиент имеет право на медицинскую помощь. Я требую прекратить допрос и отправить синьора Пуццоли в больницу.
— Конечно, конечно. Я не возражаю. Только в клинике его заодно осмотрят и наши полицейские врачи. Надеюсь, синьор адвокат, вы не усматриваете в этом нарушение закона?
Прижатый к стене, Пуццоли согласился говорить и назвал имя Лаки Лючано. Подобным образом удалось «расколоть» остальных директоров.
Щербатый Петрелли был арестован в публичном доме. Карабинеры не удержались от улыбок, когда застали его в номере без штанов. Можно сказать, что «старина Дом» в свои пятьдесят с лишним лет был полон сил и молодого задора. К известию о своем аресте он отнесся совершенно спокойно, так как его арестовывали более шестидесяти раз. Не теряя чувства юмора, он попросил карабинеров:
— Слушайте, ребята, может, подождете за дверью пять минут, а? Мне тут надо срочно закончить одно дело.
Щербатый подмигнул и шлепнул по заднице лежавшую рядом с ним недовольную проститутку. Карабинеры засмеялись, но руководивший группой лейтенант пригрозил:
— Даю тебе пятнадцать секунд на сборы. Если за это время не оденешься, потащим тебя через весь город голозадым.
Ворча, Петрелли стал натягивать свой костюм:
— Жлобы… Чертовы легаши… Везде одинаково тупые, в любой стране. Человеку в тюрьму идти, когда еще девочку придется пощупать — это понимать надо!
На допросах Щербатый все отрицал. Когда его придавили показаниями двадцати свидетелей, он сломался и предложил свои услуги в качестве осведомителя.
— Я знаю много пушеров по обе стороны океана, — рассказывал Петрелли, — они меня тоже знают и верят мне. Я могу спокойно подойти к ним с магнитофоном в кармане и записать любой интересующий вас разговор. Сообщите обо мне в Америку, мистеру Анслингеру. Мы с ним старые друзья. Думаю, он захочет иметь со мной дело.
Но едва следователи начинали задавать вопросы насчет Лаки Лючано, как Щербатый моментально замыкался в себе. Его показания позволили вскрыть сеть розничных торговцев, но вытянуть из него имя организатора героиновой аферы не удалось. До особого распоряжения Петрелли заперли в специальную тюрьму для «расколовшихся», которую преступный мир именовал «крысятником».
Опираясь на показания трех директоров, итальянские власти сделали попытку привлечь Лаки Лючано к ответственности за организацию особо опасного преступного предприятия. Но взять его было не так-то просто. Лаки внес залог в размере двухсот миллионов лир и до суда вернулся в свою комфортабельную квартиру на виа Тассо. Он нанял одного из самых дорогостоящих адвокатов в Италии, но, кроме законных, прибегнул и к другим методам защиты.
Перед началом процесса в свидетельскую комнату вошел неизвестный полицейский.
— Слушайте меня внимательно, крысы, — процедил он, буравя свидетелей глазами, — я передаю вам слова синьора Луканиа. На процессе вы должны держать свои пасти на крепком замке, тогда ваши жены и дети останутся живы.
Ошеломленные свидетели молчали. Только Пуццоли нашел в себе силы спросить:
— Наши семьи… Где они? Скажите, сеньор, умоляю, что с ними?