Лагуна фламинго

И действительно, торжество шло полным ходом. Повсюду витали ароматы еды. Работники пели, смеялись, танцевали, как будто пытались таким образом прогнать усталость, накопившуюся за последние недели.

Дон Мариано помолчал.

— А когда мне еще сказать вам об этом? — проворчал он. — Вас же никогда нет дома. Вы выполняете работу, которую вполне могли бы поручить своим помощникам.

Эдуард улыбнулся. Как и многие богатые землевладельцы, дон Мариано проводил много времени в доме в Буэнос-Айресе и относился к своему имению исключительно как к источнику дохода.

«Они позабыли, как им самим легко было устроиться на этих землях», — подумал Эдуард.

Еще перед войной с Парагваем лучшие земли в пампасах — земли на берегах рек Ла-Плата и Парана, позволявших перевозить товары к морю, — стоили очень дешево. Первые землевладельцы получили свои наделы почти бесплатно. Никто не предвидел такого взлета цен. Когда скудные степные травы, которыми едва могли прокормиться самые непривередливые коровы, сменились люцерной, стало возможным разведение овец. Это привело к экономическому росту в регионе, причиной которого стал высокий спрос в европейских и североамериканских городах и улучшение качества продукции — землевладельцы приглашали из Европы опытных скотоводов и выводили новые породы овец. До 1865 года цена шерсти, которая шла на экспорт, поднялась на сорок шесть процентов. И люди, купившие эти земли, быстро разбогатели. Владельцы старых имений отлично зарабатывали. Аргентинская солонина не пользовалась особой популярностью — она считалась жесткой и жилистой. Сейчас велись работы по улучшению породы коров, ведь экспорт мяса считался прекрасной возможностью завоевать часть мирового рынка. Ходили слухи, что британские инвесторы вскоре построят в Буэнос-Айресе новые склады.

Однако новым переселенцам приходилось искать себе другие земли. Эдуард внимательно наблюдал за этими переменами, с тех пор как поселился в Ла-Дульче.

Если когда-то для того, чтобы имение было рентабельным, нужны были хорошие пастбища и достаточный запас воды, то теперь экономическая польза от земель состояла в продаже скота и приготовленных из мяса продуктов. В основном скот продавали другим землевладельцам, изготовителям солонины, посредникам и армии. На продажу шли шкуры, сало, овечья шерсть, конский волос, жир и перья, а свежее мясо заполонило все рынки Буэнос-Айреса. Кроме овечьей шерсти именно спрос на мясо послужил причиной повышения цены на землю. Для одних нехватка работников была насущной проблемой, как показывала ситуация с доном Мариано, для других же она стала шансом на лучшую жизнь.

— Давайте позже спокойно обсудим это, дон Мариано. Я уверен, мы сумеем прийти к соглашению.

Мариано, казалось, хотел сказать что-то еще, но затем лишь кивнул.

— Договорились. Побеседуем как мужчина с мужчиной.

Преодолевая внутреннее сопротивление, Эдуард хлопнул Мариано по плечу, с трудом подавив вздох. Надо будет на днях зайти к Артуру Вайсмюллеру. Всегда приятно поговорить с умным и уравновешенным человеком.

В степи устроили скачки. Соревнующиеся должны были на скаку попасть копьем в sortija, небольшое металлическое кольцо, качавшееся на ветвях дерева. После этого началось состязание в pialar — гаучо должен был проскакать мимо своих товарищей, набрасывавших на шею его коня лассо. Если лассо удавалось набросить и конь падал, всадник должен был удержать равновесие, спрыгнуть на землю и при этом не выпустить из рук уздечку.

Вокруг толпились мужчины — с пышными усами, обветренными лицами и мозолистыми ладонями. Поблескивал на солнце отполированный металл, сверкали уздечки, лоснились седла, передававшиеся из поколения в поколение, бряцали серебряные шпоры. И, конечно, на каждом соревнующемся были bombachas de campo, штаны с пуговицами. Гаучо заправляли их в сапоги. Такие штаны полностью вытеснили индейские chiripa, шившиеся из одного куска ткани и едва прикрывавшие икры. На талии гаучо носили faja, широкий шерстяной кушак, а под ним — rastra, украшенный серебряными монетами кожаный пояс. А уж без facon, длинного ножа, ни один мужчина в здешних краях и за порог бы не вышел.

Шпоры подчеркивали высокий статус. Часто их делали настолько большими, что они мешали при ходьбе. Дополнял наряд rebenque, тяжелый, подбитый металлом хлыст.

Эдуард смотрел на всадников, браво справлявшихся со своим заданием. Он присоединился к всеобщему ликованию, а затем, полюбовавшись на состязания, пошел дальше. Несколько конюхов собрались у стола и играли в truco, карточную игру, построенную на обмане и тайных сигналах. Чуть поодаль пара пастухов играла в taba, кости. В воздухе витали ароматы жареной говядины.

Увидев Эдуарда, Аполлония радостно улыбнулась.

— Еще немного caldo? — предложила она.

— С удовольствием. — Эдуард взял у нее тарелку. — Превосходно! — похвалил он, съев первую ложку.

Он очень любил этот суп на говяжьем бульоне, приправленный перцем. Среди прочих ингредиентов в суп добавляли zapallo, тыкву, столь распространенную в этом регионе.